Катин сон был гораздо более приятным. Ей снилось, что у нее каким-то образом появилось совершенно роскошное кольцо с огромным, чистейшей воды бриллиантом, который окружали маленькие красные камешки — судя по всему, рубины. Во всяком случае, несведущая в ювелирном деле Катя решила считать их таковыми. Кольцо было прекрасно, и какой-то очень малой частью сознания, понимавшей, что это всего-навсего сон, она испугалась, что вот сейчас по неумолимым законам сна кольцо без перехода трансформируется в какую-нибудь дрянь. Но ничего такого не произошло, и Катя бесконечно долго любовалась кольцом, надев его на палец. Ее немного отвлекали все время лязгавшие за спиной створки какого-то взбесившегося лифта и с тупым упорством повторявшийся раз за разом визг автомобильных тормозов, но она ни разу не обернулась, потому что обернуться значило потерять кольцо, а оно было прекраснее всего, что ей доводилось видеть в жизни. Катя разглядывала кольцо и улыбалась во сне.
Катя проснулась рано. День обещал быть ясным — солнце еще не взошло, но кусочек неба, видневшийся в окошке, уверенно наливался голубизной. Она повернула голову и увидела, что спала не одна. Прошедший день стремительно надвинулся на нее во всех своих деталях, словно выскочивший из-за угла на полной скорости грузовик, но понадобилось совсем небольшое усилие, чтобы столкнуть его обратно на дно той зловонной ямы, из которой он выскочил, и задвинуть сверху тяжелую крышку — вечер был хорош, а сегодняшний день обещал быть еще лучше.
Спать не хотелось совершенно. Она чувствовала себя свежей и отдохнувшей, полной сил и готовой лицом к лицу встретить новый день, что бы он ни готовил. С некоторым удивлением она обнаружила, что с головы до ног покрыта легкой испариной, свидетельствовавшей о том, что спала она, что называется, изо всех сил.
Катя тихо выскользнула из-под одеяла и быстро оделась — за ночь дом успел основательно остыть, и теперь температура воздуха не располагала к хождению нагишом. Подумав, она все-таки набросила на плечи брезентовую хламиду и спустилась с крыльца в покрытый ледяной росой сад. Пистолет по-прежнему оттягивал карман, но она не решилась попросту выложить его на стол и уйти, и потому он остался на своем месте, уже привычно постукивая ее по бедру чуть выше колена.
В небольшом запущенном саду прапорщика Мороза было две или три поздних яблони, и Катя, легко подпрыгнув, сорвала твердое, желто-зеленое с коричневыми крапинками, хрустящее и холодное яблоко. Она прошла по саду, грызя его и вдыхая его аромат пополам с пронзительно свежим октябрьским воздухом, и незаметно для себя вышла на дорогу, по которой вечером привез ее сюда Валерий. Впереди дорога врезалась в крутой пригорок, на вершине которого желтел уже основательно тронутый осенью перелесок. Катя попыталась припомнить, когда она в последний раз была в лесу, и не смогла. Кажется, пару лет назад Шурик Ростиславцев вывозил ее, как он выражался, “на лоно”, но считать ту поездку прогулкой по лесу можно было разве что с очень большой натяжкой.