— Гипербола. Темный ты все-таки, Колокольчиков. Серый.
— Так под цвет формы, товарищ майор, и чтобы не раздражать начальство.
— Чтобы чем не раздражать?
— Ну, как сказать... Интеллектуальным уровнем.
Селиванов фыркнул.
— Гляди-ка, — сказал он, — замаскированный гений у нас в ментовке отыскался. Раскрыл наконец инкогнито.
Колокольчиков снова скромно потупился.
— Так я пойду звонить?
— Пойдешь, пойдешь. Запри-ка дверь.
Колокольчиков с деланным удивлением задрал брови, сморщился от боли в затылке и пошел запирать дверь.
— Красиво она тебя все-таки, — сказал Селиванов, гремя ключами о дверцу сейфа. — Чем, говоришь, тебя приласкала гражданка Скворцова?
— Молотком, — вздохнул Колокольчиков, возвращаясь к столу, на котором среди раздвинутых в стороны бумаг уже возвышалась початая бутылка божьей слезы и два стакана.
— Так приложила, что сразу вырубился. С разбега, что ли...
Селиванов опять хрюкнул, едва не разлив водку.
— Смешно вам, — буркнул Колокольчиков, осторожно пристраивая свои сто десять кило на хлипком стуле для задержанных, и, не удержавшись, рассмеялся сам. — Я вот тут подумал: если для меня это было таким сюрпризом, то каково же Банкиру? Весь, наверное, на дерьмо изошел. Они со Студентом вдвоем хорошо его потрепали.
— Ну, дуболомов он себе новых наберет, — сказал майор, разливая водку по стаканам. — Но ты прав, мысль приятная. Ладно, старлей, давай-ка за успех этого сомнительного дела.
Они выпили, не чокаясь, и Селиванов сразу налил еще.
— Совесть заливаете, товарищ майор? — поинтересовался Колокольчиков. — Наше чувство долга...
— Не угадал, — сказал Селиванов, разминая папиросу. — Не совесть, а инстинкт самосохранения. Слыхал про такую штуку?
— Не приходилось как-то, — покачал своим тюрбаном Колокольчиков. — Это, наверное, что-то мелкобуржуазное и глубоко чуждое здоровой натуре отечественного мента. Надо будет как-нибудь разузнать, что это такое, и попробовать в экспериментальных целях. Тянет иногда предаться мелкобуржуазным порокам.
— За мелкобуржуазные пороки! — провозгласил майор, высоко поднимая свой стакан.
На этом водка кончилась. Селиванов спрятал пустую бутылку и стаканы в сейф, а Колокольчиков отпер дверь и пошел звонить, ощущая смутное недовольство: во-первых, недостаточным количеством выпитого, а во-вторых, некой недоговоренностью, оставшейся между ним и майором. Сан Саныч, похоже, всерьез вознамерился надеть браслеты и на Банкира, и на Скворцову, и на Прудникова, если повезет. В принципе, это было вполне законное желание, но Колокольчиков рассчитывал на большее понимание со стороны начальства, хотя что именно должен был понять и не понял майор Селиванов, он не смог бы объяснить даже под угрозой расстрела.