Дверь вестибюля протяжно заныла. Преодолев привычное сопротивление мощной дверной пружины. Колокольчиков вышел под моросящий холодный дождик, на ходу безо всякого удовольствия закуривая очередную сигарету. С бетонного козырька над крыльцом сорвалась полновесная капля и с завидной точностью упала прямо на сигарету. “Как в “Ну, погоди!”, — подумал Колокольчиков, с отвращением выбрасывая размокшую сигарету. — Самый первый выпуск”.
Он целился в урну, но не попал, и сигарета шлепнулась на покрытый тонким слоем воды бетон крыльца, в последний раз тихо и коротко зашипев, когда огненный кончик коснулся воды. Колокольчиков в сердцах плюнул ей вслед, хотя и чувствовал, что курить ему сейчас, скорее всего, не следует — уж очень кружилась голова.
Колокольчиков спустился с крыльца и зашагал в сторону троллейбусной остановки, не разбирая дороги и не обращая никакого внимания на лужи.
— Алло, старлей, — окликнули его сзади.
Он резко обернулся едва не потеряв равновесие — сотрясение мозга и алкоголь делали свое дело. В трех шагах позади него стояла Катя, и по прилипшим к голове волосам ее сбегали крупные капли воды.
— Привет, — сказала Катя.
— Д-добрый вечер, — едва выдавил из себя ошеломленный Колокольчиков.
— Ты уже на ногах, — констатировала она с одобрением. — Вам что, черепа вместе с бронежилетами выдают?
— Выдают, выдают, — отмахнулся Колокольчиков. — Бронечерепа, бронежилеты, бронемозги... Ты решила все-таки сдаться?
Катя быстро отступила на шаг, потянувшись рукой к отвороту куртки.
— Но-но, — сказала она. — Оставь свои шутки для филармонии. Я ведь, кажется, все очень ясно тебе объяснила.
— Ну, и что ты, в таком случае, здесь делаешь? — спросил он. — Только не говори, что пришла поохотиться на милиционеров.
Катины плечи вдруг устало опустились.
— Слушай, Колокольчиков, — сказала она, — ты женат?
— Допустим, нет.
— Даже и не знаю, как сказать... В общем, ты единственный мой знакомый в этом городе, которому я не должна врать и который полностью в курсе всего. Пусти меня переночевать, а? Чего-то я устала, а завтра у меня тяжелый день.
— Вот психованная, — сказал Колокольчиков. — Пошли скорее, пока нас майор не увидел. Сядем тогда вместе.
В молчании они торопливо дошли до троллейбусной остановки и влезли в битком набитый троллейбус.
— Ты далеко живешь? — спросила Катя.
— Да, в общем-то, не очень, — ответил Колокольчиков, борясь с неловкостью, поскольку более дикой ситуации он просто не мог себе вообразить. — Как прошел день? — спросил он, тут же поняв, что сморозил глупость.
Катя, однако, отреагировала вполне спокойно. Она пожала плечами, равнодушно глядя в забрызганное грязью окно, поправила забинтованной рукой волосы на лбу и безразлично сказала: