— Че... го ты меня хло... паешь? — прерывисто спросила она. — Что я тебе — лошадь? Или корова?
— Тихо, тихо, — приговаривал Архипыч, словно и не слыша ее. — Ты, ясное дело, не корова, а самая что ни на есть баба...
— Баба, баба... Ты чего не стрелял, дед? Говорила я тебе — дай ружье...
— Дак... это... ты того, дочка, ты не серчай. Ружье-то, понимаешь, не заряжено... Вишь, какая история... Патронов у меня уже годов десять, как нету ни единого.
— Так куда ж ты полез? — поразилась Катя.
— А чего? — молодецки расправил плечи дед. — Я как-то раз таким манером немецкий патруль заарестовал... и не пикнули.
Катя вдруг снова ударилась в слезы.
— Дурак ты старый, — сквозь всхлипывания проговорила она. — Не-е-емцы... Патруль... Это тебе не немцы, понял?
Дед вдруг поник плечами, вздохнул и отпустил Катю.
— Отчего ж — не немцы? — спросил он. — По мне так еще и хуже...
— Так а я же тебе о чем...
— Брось, дочка... Чего мне терять-то? Ну, год, от силы два — и пошел Архипыч вперед ногами... Да и похоронить-то некому будет, сгнию, как собака, под забором... А так хоть будет, что вспомнить. Тебя как звать-то?
— Катя.
— Ты вот что, Катюша... Знакомый этот твой... ну, тот, здоровый...
— Это не знакомый, это милиционер.
— Ага, ага, понятно... Так он, вроде, дышит еще.
— Как дышит? — Катя вскочила, утирая мокрые щеки. — Что ж ты молчишь?
Она бросилась к Колокольчикову и упала перед ним на колени. Старлей и в самом деле дышал — медленно и скупо. На губах его пузырилась розовая пена.
— Легкое пробито, — сказал неслышно подковылявший сзади Архипыч, увидев эту пену. — Это уж как пить дать.
Катя зачем-то пощупала у Колокольчикова пульс и сравнила его со своим. Ее пульс был учащенным, но ровным, колокольчиковский же то начинал частить, то вдруг замирал, словно внутри у старлея из последних сил работал, тарахтя и задыхаясь, готовый вот-вот выйти из строя мотор.
Катя быстро скинула куртку, стащила через голову свитер и решительно сняла хлопчатобумажную футболку.
— Ну, чего уставился? — сухим и ломким, как стебли прошлогоднего бурьяна, голосом сказала она вытаращившемуся на ее голую грудь деду и швырнула ему футболку. — Перевязать надо.
Архипыч понимающе закивал и принялся дрожащими руками рвать футболку на полосы. Катя торопливо оделась и с помощью Архипыча криво, но туго перетянула грудь Колокольчикова лоскутьями футболки прямо поверх одежды.
— Надо как-то дотащить его до машины, — сказала она. — Помоги, дед. Где тут больница?
— До больницы двадцать верст по грязи, — с сомнением сказал Архипыч, почесывая затылок под ушанкой. — На вашей лимузине не проехать. Завязнем к едрене фене, и все дела. Надо Юрикову машину брать.