В самой большой из нашедшихся на этом жалком островке постройке затухал пир, начавшийся еще с утра. Или это было вчерашнее утро? - подумал Вильяльм Длинный Меч, мутным взглядом обводя лужи пролитого пива и храпевших вдоль стен и прямо под расставленными по левую и правую руку от него длинными столами рыцарей. Дом, судя по всему, принадлежал местному "синьору", как таких мелких владетелей называли теперь в родной и понятной Нормандии. Трус-синьор бежал, едва заслышав о приближении Вильяльмовых кораблей, - поспешил убраться на север, прихватив с собой все свое добро и домочадцев. Норманнам еще повезло, что фризы не смогли увезти с собой запасы зерна и весь скот, - не то флотилию Вильяльма (передовой отряд продвигающегося на север христианского воинства) ждали бы нелегкие времена. Остались и бочки с бурым пойлом, не знакомым потомкам норманнов, обосновавшихся пару десятилетий назад на европейских берегах. Похожее вкусом на пиво, это пойло оказалось много крепче привычного южного, и к тому времени, когда сгустились сумерки, ряды пирующих начали стремительно редеть. Теперь же, когда наступила непривычно светлая ночь, головы над блюдами с объедками можно было пересчитать по пальцам.
Сам Вильяльм пил мало и сейчас, пожалуй, даже сожалел о своей трезвости, сквозь пьяный угар он, может, и не услышал бы зудение епископа Руанского Адальберона: его преосвященство соизволил отведать местного пива и потому не закрыл рта. "От дурной пищи плохо бывает с животом, - подумал вдруг молодой герцог, - а может ли нести словами от дурного пива?" Вильяльм постарался скрыть улыбку.
Епископ Адальберон просиял лицом, восприняв эту улыбку на свой счет. Святой отец счел ее данью собственному красноречию, а потому отхлебнул еще пива из чеканного золотого кубка.
- Никто не может стать истинным государем, пока не будет помазан святым миром, как были миропомазаны Саул или Давид, - продолжал разглагольствовать епископ. - И лишь матерь наша, святая Церковь, обладает данным ей Господом правом утверждать королей.
- Уж не забыл ли ты историю собственной страны, святой отец, - недобро усмехнулся Вильяльм. - Разве не ваш папа римский преклонил колени перед Карлом Великим? Или понадобилось миропомазание моему отцу, основавшему герцогство на берегах Ванделлы?
- У герцога Ролло было два сына, - парировал епископ, но увидев, как темнеют глаза молодого герцога, что бывало всякий раз, когда при Вильяльме упоминали Рикара, поспешил смягчить отповедь: - Впрочем, для его святейшества это вопрос решенный. Разве не тебе оказана была высочайшая милость? Разве не тебя он послал на этот всеблагой подвиг, достойный воистину христианского государя? И хотя мать наша, святая Церковь, предписывает прощать врагам нашим, долг чтущего своего отца сына вернуть утраченное им. Земли деда твоего и владения дяди, которые, если мне не изменяет память, лежали на Оркнейских островах, попали после их смерти в руки Харфарга. Того самого Харфарга, который изгнал твоего отца.