- Да, - ответил я, - и, может, не один раз. Когда мы оперировали тебя, мы сделали снимок сетчатки глаза. И проверили тебя по правительственным архивам.
- Они ждали чего-нибудь такого. Достаточно, чтобы убить меня, сказал скелет.
- К тому же я дал тебе стимуляторы типа АВ, прежде чем разобрался, что у тебя пересажен мозг, - признался я. - У тебя ведь пересажен мозг?
Она кивнула.
- Ты в опасности.
- Я мертва, - поправил скелет. Кости его начали утоньшаться и лопаться, как сухие прутики. Я попытался сказать что-нибудь утешительное и не смог. Скелет увидел мое расстройство и рассмеялся: - Оставь меня. Я не боюсь смерти.
- Все боятся смерти, - сказал я. Ветер поднимал песок, бросал его на меня. В воде поднялся левиафан, темное бесформенное существо с глазами на горбах, и принялся смотреть на нас. Шелестящее щупальце высоко поднялось в воздух, потом с плеском снова скрылось в воде. Левиафан ушел под воду, и я почувствовал, что его заставила это сделать Тамара. Она контролировала свой сон, но так, как это делают мазохисты и отчаявшиеся.
Скелет сказал:
- Это потому, что они не практикуются - в умирании. Боятся забвения, распада мышц, медленного вытекания жидкостей из тела.
- А ты не боишься?
- Нет, - сказал скелет. - Я много раз умирала. - И с этими словами на костях наросла плоть, появилась рыжеволосая женщина. Ее начал есть краб, она не мигнула.
- Почему умер Флако? - спросил я.
Она на мгновение задержала дыхание, потом медленно выпустила воздух. Я не думал, что она мне скажет.
- Вероятно, я тебе обязана, - сказала она наконец. - Мой муж генерал Амир Джафари хочет получить мой мозг, заключить его в мозговую сумку, а тело - в стасис.
- Зачем?
- Я служила в разведке. И допустила неосторожность. - Она снова смолкла, подбирая слова. - Я была на приеме с другими женами офицеров, и они говорили о недавно убитом политике. Я слишком много выпила и сказала, что они все знают: это мы его убили. И еще говорила такое, чего не должна была говорить. В Объединенной Морской Пехоте за такие ошибки убивают. Муж добился, чтобы меня приговорили к жизни в сумке для мозга. Но жизнь в сумке для мозга - это не жизнь.
Я вспомнил пустой, лишенный выражения голос генерала, когда он говорил, что не лишен человеческих чувств, словно убеждая самого себя. В воде мертвый бык встал на ноги и фыркнул, потом волна снова свалила его.
- Не понимаю. Зачем ему твое тело в стасисе?
Подул холодный ветер, берег стал затягиваться тонкой коркой льда.
- Не знаю, - ответила она. - Может, надеется использовать его, когда уйдет со службы. Как только я его заподозрила, я не стала задерживаться и выяснять дальше. Я знала, что единственный способ спастись для меня отказаться от старого тела, поэтому я купила тело на черном рынке. Я думала, что пока держу в руке кристалл и вижу его, я не в мозговой сумке. Заставила криотехов поместить мозг немецкого пастуха в мое тело и послать его мужу обнаженным, в клетке. А на шею повесила табличку: "Если все, что тебе нужно, это моя верность и трахание, я твоя". - Это воспоминание, казалось, очень ее забавляет.