Рамодин задал вопрос, отвечать на который Владимиру очень не хотелось. Рассказать о том, каким образом ему удалось получить у майора Иваненко сведения о владельцах растащенной бомжами валюты, — значит свалить на приятеля часть ответственности за избиение офицера спецслужбы. Статью о недоносительстве еще никто не отменял. Но проигнорировать вопрос — обидеть Евгения.
— Валюту никто не печатал. Я думаю, те, кто ведет следствие, распускают дезинформацию, чтобы предостеречь потенциальных покупателей: город наводнен фальшивыми долларами! Прежде чем покупать, проверяйте. А тут еще такая диковинка, как тысячедолларовые купюры. Люди насторожатся. Кто-то начнет стучать.
— Толково! Значит, эти сволочи, что отобрали у меня дело, кое на что способны?
— Способны на многое.
— Ха-ха-ха! И вся болтовня, что печатали «капусту» на какой-то мидовской даче, — просто деза! Да ты, Длинный, мыслитель-стратег. До чего додумался. Но поторопись. Тебя могут обогнать.
— Я согласен прийти вторым, — со значением сказал Фризе. — В данном случае.
— Сбил ты меня все-таки с генеральной линии. Хотел доложить по порядку… — Евгений пристально разглядывал приятеля. Ожидал разъяснений. Но их не последовало. — Кстати, о бабах. Следовательша Анастасия на тебя глаз положила. «Симпатичный бомжик из Питера у тебя в осведомителях. Его отмыть как следует да откормить…» — Рамодин очень похоже передразнил тягуче-ласковую интонацию милиционерши с Белорусского. И добавил: — Не вздумай шашни завести! Все причиндалы отобью. Ну да ладно. Это между прочим. Третье. Славик Горобец как сквозь землю провалился. Насмотрелся, как чертовы охранники меня под белы руки в машину усадили, и растворился. Ни один телефон не отвечает. Не замечен ни возле дома, ни рядом со службой.
«Не запугали Женю президентские гвардейцы. Продолжает кругами ходить возле дичи. Как лис!» — подумал Фризе.
— И четвертое. Моя знакомая красотка Ирочка отбыла «до второго» в Комарово. Слыхал про такое местечко?
— Даже побывал однажды. В Доме актера.
— А Ирочка в Литфонде. Она не только жена и любовница. Она еще и поэтесса! Член Союза.
— Одна уехала?
— В списке проживающих Горобец не значится. Если ты о нем подумал. И знаешь, Длинный… — Рамодин поднялся со стула. Открыл бар, секунду помедлил, решая, чего выпить. И опять предпочел коньяк. — Знаешь, Длинный, не отобрали бы у меня дело — я бы его уже раскрыл. И ты не можешь с этим поспорить. У них же вся информация, все вешдоки. Все свидетели, к которым у нас с тобой доступа нет. Правда?
Фризе промолчал.
— Правда, правда. Они знают, из какого оружия стреляли в милиционеров! У них — труп убитого бандюги. Ведь они давно уже определили, кто он, из какой банды. У них эта чертова купюра, которую у меня отобрали. Не тебе рассказывать, как бы я с ней поступил! Ну где взять справедливость? Все сведения держат под спудом.