Наконец они оказались в просторном помещении с кафельным полом. Когда-то здесь были гардероб и ларек. Продавали банные принадлежности — веники, мыло, мочалки. Сейчас от ларька остались только фанерные стенки. Оттуда исходило слабое свечение.
Василий подошел к ларьку и заглянул внутрь. Заглянул и Фризе. Два мужика играли в карты при свете огрызка толстой свечи. Один из игроков — типичный бомж, другой — хорошо подстриженный, в белой рубашке и кожаной, из тончайшей лайки, серой курточке старик с лицом Карабаса Барабаса. Третий обитатель ларька спал, подложив под голову старые веники.
— Ты? — Старик, похожий на Карабаса Барабаса, оторвался от карт. — И живой?
— Слегка.
— Кто с тобой?
— Вовка Питерский горемыка.
— Слыхал. В ментовке успели побывать?
— Ага. А вчера бес попутал — «Под верблюдом» ночевали. А там…
— И что там? — хитро прищурился старик. — «Под верблюдом»? Жарко пришлось?
Фризе заметил, что партнер говорившего ловко скинул карту.
— Считай, что так.
— Дурак ты, Вася, — тихо сказал Карабас Барабас и тут же заорал: — Ты, дергач! Подыми стирку!note 6
Второй игрок, неопределенного возраста бомж с грязными космами, захохотал неестественным нервным смехом и достал карту из-под рваного матраса, на котором сидел.
— И пошутить нельзя? Хотел проверить тебя на внимательность.
Фризе подумал, что шутить с таким мрачным типом ему бы и в голову не пришло. Тем более «проверить его на внимательность».
Он заметил, что под шикарной курточкой у старика за ремень засунут пистолет. Скорее всего, «Макаров». А на ухоженных руках — никакого намека на татуировку. Но говорил он на воровском сленге. Впрочем, как успел заметить Владимир, многие бомжи старались щегольнуть знанием жаргона.
Отвесив партнеру смачную оплеуху, Карабас приказал:
— Шило, прошмонай гостей. С толком, с чувством, с расстановкой.
— Да ты что, Муха?! Сколько раз меня шмонал. И снова? А Володька — питерский. Только приехал.
— И уже попал в хорошую компанию. Ловок!
У Фризе замерло сердце. Его пути с Мухой, известным московским авторитетом, никогда не пересекались, но он немало слышал о его жестокости, изворотливом уме и удачливости. Если он что-то заподозрит — сыщику несдобровать.
— Да пустые мы, Муха. Пустые, — заканючил Генерал. — Ты что, мне не веришь? Мне?
— Ни-ко-му!
Мужик, которого Муха назвал Шилом, уже тщательно проверял сумку Владимира. Перебирал вещь за вещью. Даже вспорол подкладку стилетом. Отпихнув сумку ногой, взялся за Фризе. «Пронесло». Сыщик мысленно поблагодарил Бога. Документы он заложил под тесьму сломанной «молнии».