Батыгину не скоро удалось успокоиться. Когда к нему зашел его ближайший помощник по Институту астрогеографии Георгий Сергеевич Травин, Батыгин еще был взвинчен и зол. Он рассказал Травину о недавнем разговоре и без всякого перехода добавил:
- А в учебную экспедицию я обязательно пошлю вас. Отправляйтесь весною в Туву, побродите с молодежью по тайге. Там они непременно всесторонне проявят себя... Нелегко мне будет без вас в Москве, но ничего не поделаешь. Если б мы нуждались просто в специалистах!..
- Специалиста и проверить проще, - сказал Травин. - А когда дело касается такой тонкой штуки, как человеческая душа, характер... Да, это и есть самое главное в нашем замысле - отобрать мужественных, умных, лишенных пережитков прошлого юношей и возложить на них завершение плана... А поначалу условия там будут трудными...
- Очень трудными, - поправил Батыгин. - Очень... Я сперва думал послать нескольких молодых астрогеографов в очередной полет на Луну, чтобы они приобрели специальные навыки, но потом решил, что человеческие качества нужно выверять на Земле. Здесь легче во всем разобраться и можно создать искусственные трудности. Или во всяком случае не облегчать тех, что встретятся им. Например, наши молодые люди привыкли к высокой технике. В какой-то степени они даже избалованы техникой, они не знают настоящего физического труда... Вот и заставим их поработать с лопатой в руках. Чего доброго, шум поднимут, потребуют завезти канавокопатели или что-нибудь еще...
- По крайней мере чем труднее и сложнее будет обстановка, тем полнее проявятся и хорошие и плохие качества ребят, - согласился Травин. - Я готов поехать в Туву.
Батыгин сидел с Виктором на той же самой веранде, где недавно разговаривал с заместителем председателя Совета Министров. Вечер был пасмурный, темный; накрапывал мелкий дождь; нужно было сидеть очень тихо, не шевелясь, чтобы услышать нечастый перестук капель и шелест слабо вздрагивающих листьев; сырость пахла увядающими травами и поздними осенними цветами.
Виктор сделал неосторожное движение, и Батыгин предостерегающе поднял руку.
- Прислушайся! Будто замерло все, уснуло, но если долго не нарушать тишины - уловишь шепот сада...
И на самом деле: вода медленно, но настойчиво просачивалась в почву, и песчинки с нежнейшим поскрипыванием оседали, уплотнялись; упав на землю, дождевые капли разбивались, но потом брызги подтягивались друг к другу и сливались, подобно шарикам ртути; опавшие листья намокали, тяжелели и придавливали к земле сухие травинки; пригибаясь, травинки рассерженно шуршали, напрягались, чтобы не сдаться; дождик не усиливался, но на листьях яблонь и сирени скопилась вода, и тонкие струйки, слабо шелестя, потекли на нижние листья и застучали по ним так часто, что теперь казалось, будто пошел настоящий дождь...