И сама тощая Арина, не выдержав вида строгости, улыбнулась и покачала головой. Бабам, глядя на эту ладную молодушку, было радостно: в ней каждая как бы видела свою молодость.
После свадьбы Таню часто поддразнивали, что она не сразу стала жить с мужем. Бабы как бы толкали ее к мужику, заставляли заводить семью, вить гнездо, делать свое дело. Они говорили с ней про такие стороны бабьей жизни и рассказывали такие случаи про самих себя, что как бы приучали ее не бояться, не стесняться говорить об этом в своем кругу, спрашивать о том, что заботит. Таня чувствовала, что хотя она так же молода и весела, как и до замужества, но теперь может поступать, не оглядываясь на отца с матерью. Ей приятно было, что с ней, как с ровней, ведут такие речи, хотя она и стыдилась. В Тамбовке тоже приходилось слышать еще и не такое, но там рот раскрыть нельзя было, а тут выпаливай все, что захочешь.
- А вот моя зазноба идет, - сказала Таня.
Бабы приглушенно засмеялись.
- У них с утра опять гулянка была, - молвила Арина.
С горы шла Агафья. Толстоногая, могучая, встала она рядом с бабами, вывалила белье прямо в реку и придавила его камнями.
- Что, соседка, припозднилась? - спросила Фекла.
- Не разорваться мне, - ответила баба. - Я, чай, одна.
Наталья это поняла как намек, что у Кузнецовых есть теперь Татьяна, которая работает на семью. После свадьбы Федьки соседка не раз пыталась замутить их жизнь.
- Построже смотри за Танькой-то, - говаривала она Наталье. - Далеко ли до греха! Вон она какая ядреная бабенка! А мужик-то зелен...
А встретив Таню, она не преминула заметить ей, что, мол, работы у Кузнецовых много, семья большая.
- Отдохни, чего ты!.. Все равно за всех не набатрачишь.
Кузнецовы привыкли к темным речам соседки и не замечали их. Но Таня, чувствительная и живая, была задета словами Агафьи и чуть не расплакалась. Обидно было, что соседи видят в ней батрачку. Она пришла домой, молча села на сундук и стала думать о доме.
Наталья тогда же заметила ее печаль.
- Чего же это она науськать меня хочет, говорит - я батрачка? плакала Таня.
- Людей не слушай! - утешала ее Наталья.
Таня пожаловалась, и ей стало легче.
Она чувствовала, что злая баба, делая вид, что жалеет, хочет поссорить ее с Кузнецовыми. Всю радость своей жизни Таня пустила бы прахом, поддайся она Агафье.
Бабка, слыхавшая разговор ее с Натальей, невольно подивилась, подумала, что у невестки-то ладная голова: мал золотник, да дорог.
- Умная Татьяна-то, - говорила она старику. - И бойкая. Это не то, что наши перминские. Гляди-ка, она живо Агафью раскусила.