Но вот настали такие тяготы, что уж и Ваське не до сказок. Он в душе клянет день и час, когда собрался на Горюн. Хочется к матери, готов зареветь, такая мука: жарко, тяжко, скучно. От воды прохлады нет. Тесно. Сопки сошлись, жгут живьем, скалы кажутся раскаленными.
- Руки гудят, - молвил Илья.
Иван засмеялся:
- Гляди, и Бормотова проняло!
На остановках гольды играли в карты, расположившись в лодке на груде товаров, где-нибудь под кустами, свесившимися с берега, или прямо на солнце, на отмели.
- Всё играют? - спрашивал Иван у Ильи.
Он шел на своей лодке впереди и лишь изредка дожидался остальных.
- Как остановка, режутся вовсю! Жара, мошка, оводы, а им хоть что! Пот с них льет, дядя Ваня, а они кричат - чуть не дерутся.
- Как, не устаете? - спросил Иван.
- Как не устаем! Конечно, устаем! - отозвался гольд.
- Отгони хоть слепней.
- А ну их к чертям! - отмахнулся гребец и продолжал бить козырями.
- Вот, Васька, людям в такой работе нужно какое-то утещенье. Это же убийство - вверх по Горюну товары подымать. Вот он толкается шестом клянет и себя, и работу, и меня уж, не без того, но надеется, что остановка за мысом будет и он товарища обыграет в карты. Что поделаешь, люди!.. И я не препятствую, пусть утешаются, лишь бы на меня работали. Я тут как царь. Правда?
Илюшка смеялся: дядя Ваня всегда шутит!
Васька слушал серьезно.
- А нам чего ждать? - вдруг спросил он.
- А тебе что надо, ты сам достигни! Будешь водку пить, в карты играть, паря, да еще утешаться этим - век станешь шестом чужой товар толкать. Ну, поехали! - грозно крикнул Бердышов на гольдов.
Как только близился перекат, сзади кричали:
- Илюска, Илюска!
Гольды выбивались из сил и льстили Илье, чтобы он постарался. Илья сверкал глазами, изо всей силы налегал на шест и приводил в восторг всех лодочников. Глядя на него, всем работалось веселей.
Горюн разделился на чистый и мутный. Гольды объяснили Ваське, что мутная вода в рукаве оттого, что выше впадает желтая река. К полудню лодки подошли к ее устью. Откуда-то из густого лиственного леса валили мутно-глинистые тихие потоки воды. Вскоре в дубняках и ильмовниках открылся широкий вход в тихую реку с желтой водой. Гольды с облегчением вздохнули, бросили шесты и взялись за весла.
- Теперь по этой реке пойдем. С Горюном прощаемся, - сказал Иван. Тут тихое течение, будет людям легче.
Холодный вид болот и редких берез открылся за лесом. На берегах исчезли дубы и липы. Виднелись лишь огромные кочки и кустарники, и все было желто, как и вода в речке.
"На Горюне шум, звон, лес, плавники, как-то веселей, - думал Васька. - А тут словно зашли на край света, словно заехали в такое место, где уж осень наступила".