Там, где долина шире, - рослые и толстые столетние дубы, ясени, пробковые бархаты, а в подлеске - новые виды черемухи и сирени, орешник, таволожник, вяз с острыми, как бы двурогими листьями, черная береза, жасмин, акация, вьюн-лимонник, лианы-актинидии, виноград, в траве красные и желтые лилии, тюльпаны... Бурные рукава реки, завалы колодника, озеро, протока в Амур среди тихих глубоких трав и высокая релка с пашнями, с ветряной мельницей, с бревенчатыми избами русских крестьян.
В переселенцах Максимов видел главную силу, которой суждено преобразить край. Он знал, что эти люди, освоившись, со временем пойдут вверх по речкам, найдут там земли, пригодные для обработки, расчистят их и, когда их потомки, или новые переселенцы, или отряды рабочих и солдат-строителей поднимутся до ягельников на вершинах водоразделов, обоснуют там селения, откроют недра, пробьют дороги и проложат через хребты линии связи, край оживет. Но он понимал, что это все может осуществиться только после свержения самодержавия в России, когда власть будет принадлежать народу.
"Тогда преобразится русский Дальний Восток!" - думал Максимов. Пока что среди громадного лесного океана он один с помощью нескольких солдат и переселенцев делал первые шаги по его исследованию.
* * *
Егор знал про себя, какую чувствуешь усталость, когда возвращаешься из тайги домой. Кузнецовы топили баню. Кровать Максимова поставили поближе к столу, чтобы он и спал и работал, когда захочет. Они знали его привычку - подыматься ночью и что-то записывать. Наталья взбила перины, постелила свежие простыни.
- Отдохнешь, барин, за все дни сразу, - ласково улыбаясь, сказала она Максимову.
- Никогда даром не сидит! - похвалил своего спутника Савоська, когда тот ушел мыться. - Шестом всегда сам толкает. Невельской такой же был. Когда больной ехал - и то все время толкает. Проводнику всегда помогает. Максимов омуту Невельской. А писарь едет, никогда не толкается сам. Полицейский тоже не толкается.
После бани и ужина Александр Николаевич сидел недолго.
- Намаялся! - молвила Наталья, когда он улегся и вскоре захрапел.
Она подумала, что есть же где-то у него жена и дети - и так ли позаботится о нем его барыня, когда воротится он с Амура?
- Уж он всегда так благодарит за все... Бывают же такие люди обходительные! - потихоньку говорила она Татьяне.
Этот чужой, уставший, седеющий человек, такой же таежник, как ее муж и дети, представлялся Наталье своим, близким.
Ночью было душно. Собирались тучи. Максимов проснулся. Ломило ноги, застуженные в экспедициях.