Хац постучал рукояткой бластера по контейнеру, где лежал Монгус Фул.
— Меня не интересует, кто лежит в этом ящике, мне даже неинтересно, что заставило вас рисковать ради этой мороженой туши. Но вы меня вывезете отсюда на своем звездолете, дадите отдельную каюту и горячий ужин. И клянусь дьяволом, если вы попытаетесь меня надуть, то я отправлю вас в преисподнюю ближайшим же рейсом.
Лифт миновал предпоследний этаж. Скайт Уорнер и Дел Бакстер со страхом смотрели в лицо бывшего комиссара города Хейлса, но страх был вызван не его речью и даже не черным, как глаз смерти, дулом бластера, в упор глядевшего на них, а ярко-красными пятнами проказы, покрывавшими все лицо и шею Моисея Хаца. Комиссар еще не догадывался, что смертельно болен, но диковатый блеск в его глазах говорил, что болезнь уже затронула и мозг.
Кабина остановилась. Хац вышел первым, ни на мгновение не сводя своего бластера с напарников, и встал на площадку подъемника. Туда же Дел и Скайт закатили тележку и снова встали гак, чтобы контейнер находился между ними и комиссаром. Моисей Хац нажал на педаль, и подъемник пополз вверх.
Ветер растрепал Скайту волосы, когда он очутился на крыше здания. Грохот боя и вой штурмовиков, оставивших после себя горящие кварталы и развалины, сместились в сторону гор, где раньше стреляла гаубица. Дымы от пожаров черными шлейфами тянулись по улицам когда-то процветавшего города, в котором скоро будут жить одни лишь крысы да пауки.
— Как вы должны вызвать звездолет? — спросил Хац.
— По рации, — ответил Дел Бакстер.
— Так не тяни время. — Хац повертел черным дулом бластера. — И без глупостей — это не в твоих интересах. — По его лицу, покрытому пятнами, пробежала нервная судорога.
Дел осторожно, чтобы не нервировать комиссара, достал из кармана своей куртки рацию, вытащил антенну и включил передатчик.
— Джеки, это Дел Бакстер. У нас все в порядке. Джеки, можешь нас забирать.
— Поставь радиомаяк и кидай рацию сюда, — приказал Хац, торжествуя от одержанной победы.
Дел молча выполнил приказ комиссара и посмотрел на друга. Скайт Уорнер одобрительно кивнул ему головой.
— Теперь идите к краю крыши и ждите там, а я посижу в лестничном тамбуре, пока не появится Джеки. И не вздумайте подавать какие-либо сигналы, у меня зоркий глаз, верная рука, и я не люблю, когда меня пытаются одурачить. — С этими словами Моисей Хац направился к небольшой пристройке, одиноко выступавшей над плоскостью крыши. У нее была дверь и лестница, на случай если подъемник сломается. В этом убежище Хац и спрятался, оставив дверь чуть открытой, для того чтобы наблюдать за происходящим.