Не задастся, не повезет иной день - сидит Барыба голодный и волчьими, завистливыми глазами глядит на собак: хрустят костью, весело играют костью. Глядит Барыба...
* * *
Дни, недели, месяцы. Ох, и осточертело же с собаками голодными жить на балкашинском дворе! Зачиврел, зачерствел Барыба, оброс, почернел; от худобы еще жестче углами выперли челюсти и скулы, еще тяжелей, четырехугольней стало лицо.
Убежать бы от собачьей жизни. Людей бы, по-людски бы чего-нибудь: чаю бы горяченького попить, под одеялом поспать.
Бывали дни - целый день Барыба лежал в закуте своей, ничком на соломе. Бывали дни - целый день Барыба метался по двору балкашинскому, искал людей, людского чего-нибудь.
На соседнем, чеботаревском дворе - с утра народ' кожемяки в кожаных фартуках, возчики с подводами кож. Увидят - чей-то глаз вертится в заборной дыре, ширнут кнутовищем:
- Эй, кто там?
- Ай хозяин-дворовой остался на балкашинском дворе?
Барыба - прыжками волчиными - в закуту к себе, в солому, и лежит. Ух, попадись ему возчики эти самые: уж он бы им - уж он бы их...
С полудня на чеботаревском дворе - ножами на кухне стучат, убоиной жареной пахнет. Инда весь затрясется Барыба у щелки у своей у заборной и не отлипнет потуда, покуда обедать там не кончат.
Кончат обедать - как будто и ему полегче станет. Кончат, и выползает на двор Чеботариха сама: красная, наседалась, от перекорма ходить не может.
- У-ух... - железом по железу - заскрипит зубами Барыба.
По праздникам над балкашинским двором, на верху переулочка, звонила Покровская церковь - и от звона было еще лютее Барыбе. Звонит и звонит, в уши гудит, перезванивает...
"Да ведь вот же куда - в монастырь, к Евсею!" - осенило звоном Барыбу.
Малым мальчишкой еще, после порки бегивал Барыба к Евсею. И всегда, бывало, чаем напоит Евсей, с кренделями с монастырскими. Поит - а сам приговаривает, так что-нибудь, абы бы утешить:
- Эх, малый! Меня намедни игумен за святые власы схватил, я и то... Эх, мал... А ты ревешь?
Веселый прибежал в монастырь Барыба: ушел теперь от собак балкашинских.
- Отец Евсей дома?
Послушник прикрыл рот рукой, загоготал:
- Во-она! Его и с гончими не разыщешь: запил, всю неделю в Стрельцах крутит отец Евсей.
Нету Евсея. Конец, больше некуда. Опять на балкашинский двор...
3. ЦЫПЛЯТА
После всенощной либо после обедни догонит Чеботариху батюшка Покровский, головой покачает и скажет:
- Неподобно это, мать моя. Ходить нужно, проминаж делать. А то, гляди-ка, плоть совсем одолеет.
А Чеботариха на линейке своей расползется, как тесто, и, губы поджавши, скажет: