* * *
Какое бы десятилетье не освобождал ты из плена высоколобой мечты и гонор какой венценосцев и обаянье Психеи глумленьем своим не свергал
Останься один на один с усталостью плоти твоей ответь за гордыню свою пред победой легкой плюсны пред всеми грехами Востока пред яблочным запахом зреющей отроковицы перед сознаньем замутненным вином
И трепет коленей твоих и рука умоляющая о пощаде и детский соблазн мне дороги будут в тебе
как кочующее стихотворенье о взмахе опущенных век как дрожь негаданной ласки как маятниковая тоска неслучайно раскрытых страниц
БЛАГОВЕЩЕНИЕ
Поворот трамвайных путей фонарь отразившийся в коже плаща крысиный запах парадной запомни это тело мое и с ним отойди
тело мое мой грубый сожитель которого я ненавижу со всей его целью и болью и с той мишурою что с этим отдаленно рифмуется
Я оставила в памяти сладостный страх не перед ним и еще я оставила плод в моем ложесне излитое семя бесплодно но я слышала крылья бились и бились о воздух
* * *
Il neige, le decors'ecroule..*.
Набоков
Девочка сна моего неуклюжий прекрасный ребенок предвижу пробужденье твое в уделе вечном твоем
Спи не просыпайся пока еще рано нежен рассвет но там где наметилось чуть очертанье груди уже полон страха и власти трагический танец теней
* * *
Я памятник воздвиг себе тебе под ним ты дремлешь теплея домашней наготой
ты жива или обманывает мрамор надгробия
Воздвиг своим надеждам покров его плиты укрыл их как мальчика в постели увлажненной соблазном сна
Нерукотворный мир Тихо осеннее кладбище плоти
TA IDIWTIKA (1985)
CТИХИ К 40-ЛЕТИЮ ПОБЕДЫ
Все хорошо и ночи почти светлы мы остановились с тобой на углу у трамвайного поворота я оглянулся газетный лист на стене эти старые фото солдаты в нелепых больших галифе чубы пилотки освобожденный Белград
И эти советские танки в чавкающей весенней грязи Пруссии Померании Бранденбурга километры пшеничных полей братские кладбища
Прозвенел трамвай и мы перешли проспект нас не скорчила память
Все хорошо даже разглядывать старые фото.
* * *
разбуди мое слово о шарик катящийся чернильною нитью строки искалеченное всплеском ее восклицаний от них на морозе этой страшной пьяной зимы остался лишь пар дыхания от мгновенной улыбки
И душа как избитый подросток рыдает спрятаться чтобы не видел никто
О как горька эта тяжесть моих одеяний ступени пути моего тяжелы и крик то ли из сна то ли из памяти гулко скачет по ним
Ничего не скзаать
Освободи успокой этот оперный клекот в мозгу о шар металлический в синей жиже чернил
* * *
На своем языке говорить в неокрепшем бессилии звука где так внятен и резок синтаксиса колченогий аллюр ведь не уйти ты не волен в самослуженье в осязанье сцеплений своих снизив голос до шепота пульса в венозной крови