- Что это на Западе газеты шум-бум подняли, что вы здесь с хлеба на квас перебиваетесь, что, вам разве плохо живется? - сурово спросил Дружков.
Зверев, который кроме кваса пил также водку, ответил, поглядывая на молодых атлетов, что это клевета буржуазной прессы. Разговор в таком духе продолжался еще минут двадцать, после чего Дружков велел Звереву зайти еще раз и принести свои работы. Под неодобрительными взглядами сотрудников Дружкова Зверев вышел, счастливый, что благополучно унес ноги, и больше в министерство не заходил.
Чтобы отметить женевскую выставку, мы пошли со Зверевым в кафе. Впрочем, у нас с собой не оказалось денег, и мы выпили за успех в Женеве даже не квасу, а газированной воды.
Когда я вернулся домой, соседи сказали, что ко мне заходил какой-то военный, тут же появился и сам "военный", оказавшийся не кем иным, как капитаном Киселевым.
- Дело плохо, - сказал он, - надо ехать к прокурору.
- А что сделает прокурор?
- Прокурор хочет поговорить, а там может прекратить дело или дать ордер на задержание, - объяснил Киселев.
Прокуратура Фрунзенского района находилась недалеко от Трубной площади, в правом крыле большого старого дома, на первом этаже. Главный прокурор района Фетисов велел приехать к четырем часам, но его самого еще не было. Мы ждали в длинном темном коридоре, сидя на дере-вянной скамье, какие бывают только в милиции и на железнодорожных вокзалах. Рядом с нами какой-то милицейский работник рассказывал другому, с каким трудом ему удалось задержать одну проститутку: поживет у одного - перейдет к другому, от него к третьему - и поди ее найди. Потом вошла девушка и почему-то спросила, не здесь ли поликлиника.
Прокурор появился около пяти часов. Он был высокого роста, в черном лоснящемся костюме, очень похожий на киноактера Самойлова, который играет ответственных партработников в кино, лет ему было за пятьдесят. Как он только пришел, сразу же нас позвали в кабинет, и он, не глядя, предложил нам садиться в два больших черных кожаных кресла возле его стола.
Над его головой висел портрет Ленина. Прокурор сел за стол и минуты три листал папку с моим делом, которую ему дал Киселев. Папка, как я заметил, была уже довольно толстая.
- Что ж, явное тунеядство, да еще фарцовкой попахивает, - сказал прокурор, ни к кому не обращаясь, и, посмотрев на меня в упор, спросил:
- Тебе что, Москва надоела?
- Нет, не надоела, - честно сказал я.
- Пусть он подождет, - сказал тогда прокурор Киселеву, кивнув на меня.
- Ты подожди пока, - сказал Киселев, и я вышел в коридор. Киселев пробыл у прокурора еще минут двадцать.