Издательство мобилизовало солидный отряд писателей, изощренная фантазия которых делала чудеса. В одной из серий Тими Гунд работал под личиной врача-гинеколога. В другой он выступал в качестве вампира-любовника. В третьей это был просто веселый гангстер, попутно с убийствами грабивший банки. В четвертой Тими Гунд воплощался поочередно то в каменщика, то в коммивояжера. В пятой он действовал как привидение-невидимка. Это была особенно пикантная серия. Обличье привидения позволяло Тими проникать в спальни кинозвезд и промышленных магнатов. То, что он там видел, становилось достоянием публики.
Таким образом многоликий Тими Гунд был приспособлен для нужд самой широкой аудитории. Сестры-близнецы предпочитали пятую серию. Говорили, что есть еще и шестая, особая. Сестры только понаслышке знали о ней и проявляли нетерпение, когда кто-нибудь из знакомых пересказывал содержание одной из брошюр. Но достать эту серию они не могли. Она распространялась по списку, попасть в который было золотой мечтой близнецов.
Днем в аптеке то и дело слышалось:
— Милли! Ты помнишь, как он погрузил шестую лапу в ее внутренности?
— Пятую, — поправляла Милли.
— Нет, шестую. Пятой он душил ее. Как ты любишь спорить, Милли.
Милли бежала на кухню и возвращалась с “черной книжечкой”. Сестры лихорадочно листали ее. Наконец выяснялось, что права Милли. Тими Гунд действительно извлекал внутренности жертвы пятой лапой. Шестой он давил кнопку аппарата связи, посылая сигнал в свою Галактику об очередном успехе.
Потом они начинали болтать о человеке без мозгов. Он смущал воображение сестер так же, как и загадочный Тими Гунд. Лики казалось, что сестры верят в реальное существование и Тими Гунда, и человека без мозгов, и других монстров, которых им ежедневно подносило телевидение, книги и кино. Лики было и противно, и страшно, и одиноко. Тогда она звонила на станцию “SOS”. Приятный голос рассказывал ей о том, что никогда не следует терять надежды, что после дурной погоды всегда появляется солнце, а мир, в общем-то, не так плох, как он подчас рисуется человеку, у которого почему-либо испортилось настроение. Голос был напевным, баюкающим. Слушая его, Лики грезила о необыкновенных встречах. Ей верилось в то, что они произойдут, все устроится и она уйдет из аптеки в сверкающий красками мир счастья и радости.
Но голос умолкал.
Лики вешала трубку.
Когда Милли узнала о том, что у Лики убили брата, она всерьез сказала:
— Тими Гунд.
А когда Билли Соммэрс стал допытываться об адресе Лики, та же Милли вновь шепотом произнесла имя своего любимого литературного героя. И ведь они не были сумасшедшими, эти близнецы. Они словно играли в какую-то известную одним им игру, в которой вымысел настолько перепутался с действительностью, что порой они сами переставали соображать, где кончается фантастика и начинается реальность. Тими Гунд будто стер все границы.