Телефонный звонок раздался в шестом часу утра. Мобильник завибрировал, заскребся в ящике тумбочки, как жук в спичечном коробке. Звонок по этому телефону означал ЧП. Герман мгновенно проснулся. Он выгреб мобильник из тумбочки, сунул ноги в тапки и вышел из спальни на балкон, на ходу надевая белый махровый халат. Ветер подхватил и парусом вздул легкую портьеру. Герман унял ее и осторожно, чтобы щелчком замка не разбудить жену, плотно прикрыл дверь.
Светало. В кленах, тронутых предосенней августовской желтизной, лоснились черные крыши особняков Норд Йорка, фешенебельного пригорода Торонто, на пустых газонах светились одинокие садовые фонари. Два рыжих, с черными подпалинами, жирных енота сидели возле бассейна, впаянного в зелень газона. Уловив движение на балконе, они поднялись и неторопливо ушли, волоча по траве хвосты. Вдалеке теснились небоскребы Даунтауна. Городские кварталы, еще погруженные в ночь, Млечным путем прорезала бессонная трасса 401-го хайвэя, своими шестнадцатью полосами соединяющая Квебек на востоке и Британскую Колумбию на западном побережье Канады. С Великих озер тянулись бледно-розовые перистые облака, ветер нес свежий запах большой воды.
Герман опустился в плетеное кресло возле низкого круглого стола, на котором со вчерашнего вечера остались неубранными бутылка красного итальянского вина «Барбареско» урожая 1995 года, два бокала и сигареты. «Мальборо лайт» — его, «Давидофф слимз» — жены. Тут же, на полу, валялись женские журналы, до которых Катя всегда была большой охотницей. В Москве это были польская «Бурда» и привезенные знакомыми «Вог» и «Космополитен», в Канаде «Стар» и «Инквайер». С обложки «Инквайера» ослепительно улыбались Деми Мур и Брюс Уиллис, заголовок обещал захватывающую историю их семейных дрязг.