Гитлеровцы опомнились, двинулись в обход леса, думая нас окружить, еще пятнадцать танков с десантом на броне. Но мы и такой фокус предвидели. Ради подобного случая я заранее поставил на фланге в засаду два танка под командованием Петра Молчанова. Он их и встретил огнем в упор. Гитлеровские танки попятились, а там их взвод Ивченко начинает расстреливать. В общем, молотьба была хорошая - зажгли еще пять танков и перебили до роты пехоты.
Фашисты подтянули тягачами три батареи противотанковых орудий. Но не успели они развернуться на боевой позиции, как наши танкисты подавили и их.
Вдруг замечаю я в небе "кривую ногу" - вы же знаете, что у нас так зовут "хейнкель-126", авиационный разведчик. Мы уже хорошо знаем: появилась "кривая нога" - жди сейчас же воздушный налет. Поэтому приказываю: немедленно отойти от леса к Крутой Горе. Только мы ушли, налетели двадцать бомбардировщиков и начали перепахивать пустой лес. Полчаса его бомбили.
Бой развивается. Чтобы безопаснее было руководить им с окраины деревни, надеваю женское платье, а пистолет - под кофту. Выдвинулся в таком виде вперед, связь со взводами держу через посыльных. Договорились о срочных сигналах: сорву с головы платок - открывай огонь, подберу полы кофты - бери наступающих в клещи. Вам может показаться это смешно, даже противно воинскому уставу, но на войне всякое бывает. Любая хитрость применима, пусть самая нелепая с виду, лишь бы был результат.
Таким способом мы тут чуть было не захватили немецкий бронетранспортер, который подъехал к деревне на разведку. Подъехал он метров на двести, вылез рослый немец в шинели, бьет из пистолета по крайним домикам - провоцирует на ответ. Наши молчат. Он еще ближе, уже на пятьдесят метров. Я стою у прясла. Он мне: "Русский баба, иди сюда". Ну, думаю, сейчас возьмем его, голенького: справа изготовилась машина Загудаева, слева - Кукарина. Немец идет ко мне. И что же вы думаете? Опять не выдержали нервы у какого-то нашего десантника, выстрелил он из пистолета, да еще и промахнулся. Немец - прыг в бронетранспортер и - ходу. Пришлось его зажечь. А ведь могли взять целым!
Очень я тогда разозлился. Был у меня хороший восьмикратный бинокль, я его в сердцах об землю - все линзы вылетели. Ко мне после этого десантники подходить боялись: второй раз кто-то из них подвел.
В общем, много было у нас приключений в этом рейде. Он затянулся на несколько дней. Тем временем бригада уже отошла на несколько километров, связь была потеряна{12}.
Нас уже сочли погибшими. Трудно было с довольствием: ведь со мной было полтораста стрелков, а у них - ни куска хлеба. Трое суток я делил на всех пайки своих экипажей. Немножко похудели.