Все, даже "дремучесть" моей новой знакомой, казалось мне сплошным плюсом: простая девочка, не ломает из себя эрудитку. Меня даже не смутили слова Клер, слетевшие с ее языка, когда она узнала, что я русский: "О! Русских парней у меня еще не было!" Так, слегка царапнули слух. Ибо все это было пустяком в сравнении с тем выводом, к которому мы приблизились в нашем разговоре. Дело в том, что она оказалась совершенно солидарна со мной в осуждении "хиппарей" обоего пола, занимавшихся эротической гимнастикой прямо на пляже. Правда, у нее были и свои, деловые мотивы. "Из-за них у нас в ресторане становится меньше солидных посетителей, - сказала Клер. И добавила: - Вообще, заниматься любовью - это прекрасно, но намного приятней - без свидетелей". Вот мы постепенно и пришли к выводу, что нам с ней свидетели не понадобятся. "Но вначале я должна познакомить тебя со своей маман!" - обнажив свою буржуазную сущность, заявила Клер, сворачивая циновку.
Маман, сидевшая в шезлонге у своего заведения, показалась мне лишь слегка посолидневшей копией своей дочери (сегодня я сказал бы усовершенствованной копией), от силы - ее старшей сестрой. С Клер у них было полное женское взаимопонимание. "Знакомься, это моя новая любовь, он русский, мы пойдем в мое бунгало, нас не беспокой!" - эту фразу моя индо-французская избранница произнесла на одном дыхании. Не успел я даже сказать маман, что счастлив с ней познакомиться, как она, бросив на меня оценивающий взгляд и, видимо, не догадываясь, что я ее понимаю, сказала своей дочери: "Что ж, вполне съедобен... Но ты его сначала угости!" Услышав же от меня, что я не голоден, эта дама, нисколько не смутясь, выразила суждение, из коего я понял, что острота языка ее дочки - наследственная: "Мужчина всегда голоден - в том или ином смысле..."
В бамбуковом (хотя и снабженном всеми удобствами цивилизации) шатре, который его хозяйка называла "бунгало", я был немедленно усажен на невысокое ложе, устланное несколькими не то тигрячьими, не то леопардовыми шкурами. Но Клер не спешила сама на это ложе, она исчезла и через минуту появилась, катя впереди себя столик на колесах, уставленный всяческими шербетами, шерабами, кока- и пепси-колами. Что было очень кстати: жара стояла - более сорока в тени; слава Богу, в "бунгало" работали и кондиционер, и фен. Лишь убедившись, что я утолил жажду, моя новая подруга наградила меня таким мощным и длительным поцелуем, что мне показалось, будто я попал в объятия вакуум-насоса. После чего многообещающе произнесла: "А вот теперь я покажу тебе, на что я способна!" У меня перехватило дыхание - но Клер опять исчезла и вскоре вновь вернулась все с тем же столиком, на котором теперь уже стоял большой глиняный горшок. "То, без чего не живут французы, - луковый суп!" торжественно воскликнула она. Суп оказался действительно потрясающим, и я почувствовал, похлебав его, что мое любовное вдохновение дошло до апогея. Однако, наградив меня еще одним могучим поцелуем, Клер снова убежала - и появилась уже с форелью в соусе из шампиньонов. И эта ее демонстрация своего кулинарного искусства не кончилась на форели: затем последовали "чикен-карри", седло барашка под соусом из хрена и яблок, и... еще целый ряд блюд, как французских, так и сугубо азиатских, перемежаемых то белым, то красным вином...