- Дело вкуса, - легко согласился Бокун. - Ты визитку прибереги, - он затолкнул прямоугольник мелованного картона в нагрудный карман Дмитрия.
Секунду однокашники молчали. Они были очень разными: самоуверенный Анатолий, благоухающий французским парфюмом, и провонявший горьким госпитальным запахом майор Рогожин.
Неожиданно Дмитрий, словно по наитию, выпалил:
- Толик, ты ствол достать можешь?
- Зачем тебе пушка? - Бокун внимательно посмотрел на однокашника. - У вас, военных, - он подчеркнул, что себя к касте защитников Отечества не относит, и сделал это с интонацией, в которой сквозило пренебрежение, арсеналы опустели?
Рогожин насупился. Ему был неприятен выпендреж товарища по училищу.
- О, скуксился! - Бокун пальцем ткнул Дмитрия в бок и уже серьезно спросил:
- Крупные неприятности, а, связной?
- Мелочовка.
- По мелочи из пушки не стреляют, - резонно заметил Анатолий. Впрочем, буду рад оказать услугу старинному приятелю. В столице этого добра пруд пруди. У каждого пятого кобура под мышкой.
Кто с "газухой" по бульварам фланирует, кто посолиднее игрушки носит, Техас! Ствол я тебе достану, но при условии сохранения полной конфиденциальности.
- Разумеется. Мне бы побыстрее.
- Спешка нужна при ловле блох! - ответил Бокун. - Доставить куда? Анатолий встал, отряхивая от капель воды, падающих с деревьев, ворот плаща.
- Вызовешь меня по телефону, - Рогожин назвал номер.
Попрощавшись, Анатолий направился к КПП госпиталя размашистой походкой вечно торопящегося человека.
Глава 4
Бокун ненавидел вонь госпиталей. Его выворачивало наизнанку от острых запахов дезинфекционных препаратов и лекарств. Вид белых халатов действовал на Анатолия, как красная тряпка на быка. Госпиталь стал поворотным пунктом в его судьбе, судьбе перспективного, подающего большие надежды лейтенанта элитного подразделения армейского спецназа.
Направляясь к новехонькой, с иголочки, "Ауди", оставленной на стоянке перед центральным въездом в "Бурденко", он глубоко дышал, выкачивая из легких остатки больничного воздуха. Усевшись за руль, Бокун не спешил заводить. Надорвав пакетик с ароматизированными салфетками, Анатолий достал одну, скомкал и протер виски. Казавшееся давно забытым прошлое водоворотом засасывало обратно, покрывая сердце бывшего лейтенанта ледяной коркой страха.
Бокун часто внушал себе: армия - это страница, навсегда вырванная из книги жизни, и нечего ее мусолить. Но прошлое напоминало о себе ночными кошмарами, прошлое проглядывало в малозначительных обыденных вещах, как вот этот липкий мартовский снежок, посыпавшийся с невеселого, тусклого неба.