«Я должен сделать это правильно!»
— У тебя есть свеча? — спросил он.
— Есть вроде… Но мы же сгорим.
Пожар был вечным кошмаром всех, кто вырос в городах.
— Нет, — отозвался Ахкеймион. — Со мной — нет.
Эсменет извлекла свечу из узелка, лежавшего в углу, и Ахкеймион зажег ее словом. В Сумне Эсменет всегда приходила в восторг от этого фокуса. Теперь же она просто наблюдала за ним с безропотной осторожностью.
Они сощурились от света. Эсменет натянула на ноги грязное одеяло, безучастно глядя на груду валяющейся одежды. Ахкеймион сглотнул.
— Эсми… Зачем рассказывать мне… все это?
— Потому что мне нужно знать,- сказала Эсменет.
— Что знать? Отчего у меня дрожат руки? Отчего у меня такой перепуганный, мечущийся взгляд?
Плечи Эсменет поникли; Ахкеймион понял, что она всхлипывает.
— Ты сделал вид, будто меня там не было, — прошептала она.
— Что?
— В последнюю ночь в Момемне… я пришла к тебе. Я смотрела на твой лагерь, на твоих друзей. Только я спряталась, я очень боялась, что меня… Но тебя там не было, Акка! Потому я ждала и ждала. Потом я увидела… увидела тебя… Я заплакала от радости, Акка! Заплакала! Я стояла там, прямо перед тобой, и плакала! Я протянула руки, а ты… ты…
Ее наполненные болью глаза потускнели, и договорила Эсменет уже совсем другим тоном — куда более холодным:
— Ты сделал вид, будто меня там нет.
О чем она говорит? Ахкеймион прижал ладони ко лбу, сражаясь со стремлением ударить ее. Она стояла рядом, так близко, что можно было рукой дотронуться — после всего этого времени! — и все же отступила… Ему нужно было понять…
— Эсми… — медленно произнес он, пытаясь собрать воедино затуманенные вином мысли. — Что ты…
— Что я, Акка? — спросила она сухо. — Я слишком замарана, слишком осквернена? Я оказалась слишком грязной шлюхой?
— Нет, Эсми, я…
— Слишком измятым персиком?
— Эсменет, да послушай же…
Эсменет горько рассмеялась.
— Так ты говоришь, что собираешься взять меня к себе в палатку? Добавить меня ко множеству…
Ахкеймион ухватил ее за плечи и встряхнул.
— И ты еще будешь говорить мне про множество? Ты?! Но он мгновенно пожалел о своем порыве, увидев, как его свирепость отразилась ужасом на ее лице. Она даже съежилась, будто ожидая удара. Ахкеймион внезапно заметил синяк у нее под левым глазом.
«Кто это сделал? Не я. Не я…»
— Посмотри на нас, — сказал он, отпуская Эсменет и осторожно убирая руки. Оба избитые. Оба изгои.
— Посмотри на нас,- пробормотала Эсменет.
По щекам ее струились слезы.
— Я могу объяснить, Эсми… Объяснить все. Эсменет кивнула и потерла плечи, там, где он ее схватил. За палаткой зазвучал слаженный хор голосов; женщины принялись петь, подобно другим проституткам, обещая мягкие вещи за твердое серебро. Отблески костра мерцали в прорехах палатки, словно золото сквозь темную воду.