Самое трудное на войне, что тяжело и угнетающе действует на бойца, на его психику, на его поведение — подготовка к смертельному бою, которая более страшна, чем сам бой.
Можно сказать, что это особое состояние души или понимание неизбежности и необходимости идти на смертный бой, чувство тревоги, обреченности, неизбежности смерти. Это не чувство страха. Чувство страха наступает потом, с момента соприкосновения с противником, когда видишь, как корчатся и стонут от боли твои товарищи, как застывают в неестественной позе еще недавно шутившие и балагурившие парни.
Бойцы были сосредоточенными и молчаливыми. Не было никаких реплик, шуток, острот, которыми они обычно обмениваются. Перебирали свои вещмешки и выбрасывали все лишнее. Некоторые брились, так как считалось, что попасть на тот свет надо обязательно побритым. Другие сожалели, что не могут сменить белье. Даже Витька перестал улыбаться и острить. Первый и последний раз я увидел его таким мрачным и сосредоточенным. Те бойцы, которые уже приготовились к бою, уселись писать письма домой. Все знали, что в наступательном бою погибает очень много людей Шансов остаться живым совсем мало.
Перед каждым боем среди нас оказывалось большое количество политработников. Также было и в этот раз. Это были и комсорги, и парторги, и замполиты всех уровней. Они вели разъяснительную работу среди нас. Часто нам рассказывали о зверствах немцев, о колодцах, заполненных трупами грудных младенцев. Все было направлено на то, чтобы вызвать ненависть к врагу. Это им удавалось. Слушая их, начинаешь понимать, что их работа совершенно необходима для боя, для победы.
Политработники убеждали нас, что нужно как можно больше стрелять Вести огонь надо непрерывно, независимо от того видишь ты противника или не видишь его. Заместитель командира полка по политчасти договорился до того, что после боя, у всех, оставшихся в живых, проверят вещмешки и плохо придется тому, у кого найдут не израсходованные патроны. Слушаю его и думаю, если останутся патроны, то их можно выбросить и тем самым избежать гнева начальства.
Видимо, эта мысль пришла в голову и замполиту. По выражению его лица мне стало ясно, что и он понял бессмысленность этой угрозы.
Объясню читателю, почему такой ажиотаж возник вокруг необходимости вести огонь непрерывно.
А.В. Суворов еще в восемнадцатом веке, во время царствования императрицы Екатерины Второй, ее еще называют Великой, в своей книге «Наука побеждать» сформулировал такое требование: — «Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится. Пуля — дура, штык — молодец!».