– Но я не могу приступить немедленно... Темноволосая элегантная Сильвия отмахнулась от возражений.
– Я сегодня уволилась из офиса и до отъезда буду дома, так что, если ты решишь принять эту работу, я уверена, что справлюсь сама. Ты была нам ниспослана Провидением, Лаура, и я безмерно тебе благодарна. Вот почему я хочу, чтобы ты устроилась до того, как мы уедем. Этого человека зовут Дэвид Апперли. Он живет недалеко от Центрального парка. У меня записаны адрес и телефон...
Она протянула Лауре сложенный листок бумаги.
– Ну, мне пора. У нас билеты на концерт. Нужно выехать пораньше, а то сегодня такой снегопад...
Лаура автоматически взяла листок и уставилась на него невидящим взглядом. Когда она услышала это имя – Дэвид Апперли, – у нее потемнело в глазах и застучало в висках. Как только дверь за хозяйкой закрылась, она уткнулась головой в колени.
Через несколько минут тошнота прошла, и Лаура выпрямилась. Разве возможно такое совпадение? Что это – перст судьбы? Наказание? Спасение? Но она не может наняться в няньки к этому человеку! К кому угодно – только не к нему!
Лаура изо всех сил пыталась заставить себя успокоиться. Адрес на листке был другим. Дэвид – довольно распространенное имя. Да, но фамилия Апперли встречается не так уж часто. В последний раз она слышала, что за девочкой ухаживает мачеха Дэвида, а он собирается жениться. Но сейчас, похоже, он овдовел или развелся, а после смерти бабушки ребенок остался с нянькой. Так что все совпадает...
Зажмурив глаза и сжав кулаки, Лаура старалась не расплакаться. Даже при ее теперешних обстоятельствах, когда впереди перспектива остаться без дома и без работы, она не может явиться к Дэвиду Апперли! Выбора у нее не было.
Или все-таки был? Дэвиду ничего не скажет имя Лауры Пейтсон. Когда они встречались, ее звали Сэнди Гранд. И маловероятно, чтобы он узнал ее.
Хотя сейчас, по прошествии времени, Лаура привыкла к изменению своей внешности, отражение в зеркале незнакомой женщины иногда все равно пугало ее.
За три года она похудела на восемнадцать фунтов. Волосы, когда-то короткие, светлые и вьющиеся, теперь стали длинными и прямыми, приобрели свой естественный темно-каштановый цвет.
Тогда Лаура была молодой и свежей. Сейчас она состарилась – если не годами, то душой, – и обаяние юности ушло.
Нет, он не узнает ее. После нескольких пластических операций ее едва ли признала бы и родная мать.
Но остается риск, что она сама не выдержит. Лаура вспомнила, с каким осуждением и неприязнью он когда-то смотрел на нее. А сейчас ей придется не только видеть его каждый день, но и ухаживать за ребенком!