Беспалов тяжело задышал, рванул рубаху на груди.
– Тебе плохо? – Испугалась жена.
– Меня из-за какого-то бандита, перестрелявшего кучу людей, с работы выкинули, а этого слюнявого щенка, паскуду, на мое место? Ну, я вам крови попорчу…
– Тебе плохо? – Опять спросила жена, испуганно вглядываясь в бледное, с закушенной губой, лицо мужа.
– Нет, – оскалился он, – теперь мне всегда будет хорошо, мне и тебе. Я понял как надо жить в этом мире.
Он поднял ее с пола и крепко, как в молодости, поцеловал в губы.
Утром их поднял телефонный звонок Чабанова.
– Послушай, – из трубки донесся его веселый голос, – пока ты спал, я тебе новую квартиру выбил, слышишь, в горкомовском кирпичном доме. Сам будешь вещи перевозить или грузчиков прислать? Ключи и ордер у меня, могу сейчас же тебе подослать. Ну, так как, что молчишь или коньяка жалко?
Беспалов отнял трубку от уха, оглянулся. Жена. Привстав, смотрела на него испуганными глазами.
– Присылайте ключи, съезжу, покажу жене, а переехать можно и завтра…
Эмиль Абрамович Шляфман был последним и самым любимым ребенком в большой семье известного на весь край гинеколога Абрама Михайловича Шляфмана. Тысячи женщин слагали о старшем Шляфмане легенды. Так, например, говорили, что к нему на прием приезжают даже жены ответственных работников Кремля. Было это так или нет ни подтвердить, ни опроворгнуть никто не мог, но только из кабинета этого врача все посетительницы выходили с улыбкой на устах. И в семейной жизни у него все было в порядке. Он до умопомрачения любил свою «маленькую Басю», которая через год дарила ему по девочке. Когда их стало пятеро, Абрам Михайлович собрал добрую сотню своих друзей и поклонниц. Он напоил их всех до бесчувствия и громогласно объявил: «Род Шляфманов под угрозой. В следующем году мы с Басей попытаемся в последним раз родить наследника. Первому, кто сообщит мне весть о сыне, я подарю тысячу рублей / по тем временам это было около тысячи долларов США /, а в день, когда мне скажут, что он напился пьяным, я напою коньяком полгорода.»
Через три года главврач родильного дома, сама помогавшая жене своего шефа разрешиться от бремени, сообщила ему о сыне. Шляфман не только выполнил обещание о денежном подарке, но и привез в больницу два ящика шампанского и, как донской казак, щедро лил его в предусмотрительно захваченные с собой стаканы всем, кто в это время находился во дворе родильного дома.
Миля, как звали дома мальчика, рос ребенком сообразительным и шаловливым. Ни родители, ни сестры не отказывали ему ни в чем и смотрели на его поступки сквозь пальцы. Учителя не могли нарадоваться на примерного и отличного ученика. Самое удивительное было то, что мальчика никто не заставлял днями сидеть за учебниками. Ему самому было интересно все, что было в них написано. Может быть, это было связано с тем, что его самым большим увлечением было чтение. Годам к четырнадцать он не только перечел все книги в доме, но и каждую неделю носил их пачками из трех библиотек.