– Ишь как ловко повернул! – воскликнула Замотина.
Дежурный поднялся, медленно прошел вдоль сидящих перед ним людей, остановился у окна и, откинув проволочный крючок, открыл форточку. Огни в домах поредели, от издалека проносившихся запоздалых машин по лицу дежурного мелькали светлые блики. Он вернулся к столу, пошелестел листками протокола, потрогал клавиши многочисленных переключателей, вздохнул.
– Наша семья жила на окраине большого города… Вокруг кукурузные поля, дальше картошка росла… Когда думаю об этих местах, сразу почему-то запах картофельной ботвы вспоминаю… Картошка уже вырыта, ботва лежит на земле, сохнет, и такой от нее запах… Запах детства. Вокруг нашего домика несколько деревьев росло. Нас было трое братьев, и, наверно, можно сказать, что выросли мы на кленах, там клены росли от одного корня, стволов пять, не меньше.
Замотина смотрела на дежурного с настороженным недоумением. Она сразу почувствовала, что эти воспоминания чем-то направлены против нее. Осторожно посмотрев на Женьку, Замотина утвердилась в своих подозрениях: тот улыбался, слушал внимательно, одобрительно.
– Осень помню, – продолжал дежурный, ни к кому не обращаясь. – Клены кострами полыхают, осень в тех краях солнечная, сухая, тепло держится долго, а небо до того синее, что глазам больно. И вот краски в памяти остались – красные клены и синее небо… – Дежурный помолчал. – Помню, как-то котенка с дерева снимали, забрался от собак подальше, а слезть не мог, сутки просидел, все орал, наконец не выдержали мы, полезли… А дерево высокое, тонкое, раскачивается, вверху кот орет, внизу мать ругается… Еще какой-то полоумный петух был, любил, бывало, взлететь на это дерево и орать на всю округу. Ох и орал, дурак, ох и орал! – Дежурный восхищенно покрутил головой. – До сих пор звон в ушах стоит.
Что-то не нравилось Замотиной в этом рассказе, она ерзала на жестком стуле, обеспокоенно вертела головой, и постепенно неуверенность охватывала ее душу.
– А что это вы про петуха взялись рассказывать? – не выдержала Замотина и подалась вперед от нетерпения.
– Про какого петуха? – удивился дежурный. – Я ничего про петуха не говорил. О другом, правда, был разговор… Вспомнил вот дерево. Я же не виноват – без спросу вспоминается, можно сказать. А у вас было такое дерево? – неожиданно спросил он Замотину.
– Нет. – Замотина отвернулась. – Я в лесу выросла.
– А у вас, Деев?
– Что говорить! – Деев махнул тяжелой красноватой ладонью. – И рябинку, которую эта вот… срубила, во всем лесу узнаю.
– А ты поплачь, поплачь, оно и полегчает, – зачастила Замотина.