— То есть гибнет палач, обманом удается вывести страдальца из тюрьмы?… — задала я провокационный вопрос.
— Нет, за такой обман потом тюремный сторож пострадает. Я о другом. Вдруг происходит что-то хорошее. В палаче просыпается совесть, добрые люди разбивают тюремную стену…
— Нет, ничего такого я не помню, — жестко сказала я. — У нас в стране у палачей не просыпалась совесть. А на километры колючей проволоки нужно было слишком много добрых людей — к тому времени погибших.
— Это — история, а теперь? Рядом с вами? Ну, пусть хоть в мелочи? — спросил Зелиал. — Старушка кошелек с пенсией потеряла, а он нашелся? Человека осудить пытались, а его невинность обнаружилась? Как бы чудом? А?
— Думаю, что за чудо нужно неплохо заплатить адвокату, — сообщила я этому невинному младенцу. — А старушкин кошелек, возможно, и нашелся. Не знаю. При мне такого не было. Вот всяких безобразий я видела достаточно.
— Не упрекайте меня, — попросил Зелиал. — Мне всюду не поспеть. Я спрашивал вас потому, что никак не могу напасть на след.
— Чей след?
— Ангела справедливости!
— Зачем он вам? Вы ведь тоже — за справедливость!
— У меня иначе получается. На днях унизился до карманной кражи. Вынул из кармана у прохожего бабушкин кошелек и старушке его подбросил. Хорошая такая старушка, только слепнет понемногу. И не заметила, бедняга, как обронила, а тот подобрал и чуть домой не утащил. Хорошо, я рядом случился. Но ведь в этом есть элемент ненужного насилия!
— То есть как??? — совсем обалдела я.
— А так, что прохожий остался тем же. В следующий раз, найдя кошелек, он его поглубже в карман засунет. Ни совесть, ни милосердие я в нем не пробудил. Мне этого и не дано — я же демон! Так что старушке-то я помог, а зла не искоренил, и справедливость моя в итоге получилась какая-то убогая. Справедливость-однодневка. Мне бы найти ангела! Кто, кроме него, поможет мне разобраться, а? Ангел-то творит справедливость силой света! Он знает, как свет в душу направить! А я — ну, не то чтоб совсем силой мрака… но все-таки…
— Если я что-нибудь такое узнаю, сразу же скажу, — пообещала я. Мне стало безумно жалко неприкаянного демона, потерявшего все ориентиры в своей дьявольской деятельности. Он всеми силами сопротивлялся должностной необходимости творить зло. И никак не мог нашарить путей к добру. Я понимала его — я тоже подсознательно ломала голову, как и истории с маньяком соблюсти меру.
— Очевидно, есть где-то и высшая справедливость, которой подчиняются и ангел, и демон, да и вообще все ангелы и демоны, — задумчиво сказал он. — И я бы очень хотел знать, как я со своими дурацкими договорами о продаже души в нее вписываюсь!