В частности, любопытный случай произошел в связи с увлечением Эрика. Будучи страстным фотографом, он взял с собой необходимые для проявления отснятого материала химикалии, но когда сделал первую пробу, то оказалось, что обработанные ими пленки покрыты пятнами и морщинами. Поскольку ближайшее пособие по лабораторной технике находилось на расстоянии каких-нибудь нескольких тысяч миль, позывные радиостанции «Кон-Тики» — «LI2B»—снова полетели в эфир, и вскоре из Голливуда— самого подходящего источника для получения советов по поводу съемок фильмов — пришел ответ, предостерегавший от употребления растворов с температурой выше 16°С. Опущенный за борт термометр показал 27° С… Герман, специалист в области холодильной техники, пользуясь баллоном со сжатым углекислым газом, который служил для надувания резиновой лодки, за несколько минут изготовил большой кусок льда. После этого фотоэксперименты Эрика дали прекрасные результаты.
В начале июня погода начала портиться, все чаще шквальный ветер приносил дожди. Пока плот плыл в экваториальном течении, пассат дул с юго-востока, а позже отклонился к востоку. Снова набегавшие с кормы волны начали наведываться в хижину.
10 июня «Кон-Тики» находился на самом северном отрезке гигантской дуги, по которой проходила трасса, достигнув 6°19/ южной широты. Появились опасения, что плот может, минуя архипелаг Маркизских островов, поплыть в безбрежье пустынного океана. Остались позади те золотые дни, когда ветер, дующий постоянно в одном направлении, позволял экипажу забывать, кому выпала рулевая вахта. Весло было укреплено с помощью канатов, и только ночью один из мореплавателей нес на палубе вахту. Однако «Кон-Тики» не миновал Маркизских островов. Ветер, как по заказу, задул с северо-востока, направляя плот по кривой на юг. Так прошел июнь.
2 июля на смену легкому бризу, который дул несколько дней, пришел сильный ветер, разволновавший спокойный до тех пор океан. «Кон-Тики» упорно, несмотря на значительную осадку, шел своим курсом. В ту ночь у него была максимальная скорость: измеряемая временем, за которое щепка проплывала от носа до кормы, она составляла одну длину за 6 секунд, тогда как обычно это время равнялось 12—18 секундам. (Те, кого это интересует, легко могут вычислить скорость плота, учитывая, что длина борта «Кон-Тики» составляла 9 метров.) В ту же ночь на плот обрушились необычайно высокие волны, которые совершенно заслоняли поле обзора. Первая из них налетела с кормы, как огромная стена, и подняла плот высоко над гребнями других волн. С минуту она несла «Кон-Тики», после чего прокатилась под носом, задрав его кверху. Хейердал, который стоял как раз у руля, держал плот кормой в направлении движения волн, но как только она пошла вниз, следующая мощная волна подняла плот, как и предыдущая, надломившись на его корме и заливая ее потоками воды. Плот теперь повернуло бортом к волне, парус начал хлопать, и «Кон-Тики» совершенно невозможно было выправить. Третий вал обрушился на плот, и Хейердалу не оставалось ничего другого, как ухватиться за что попало, задерживая дыхание. Казалось, плот, заливаемый водоворотами воды и пены, взлетает в воздух. Наконец, баль-совые бревна снова очутились на поверхности, чтобы на этот раз плавно соскользнуть по пологому скату волны. Хейердал мог теперь ясно видеть три больших вала, идущих на запад.