— Солью, — подтвердил посол. — И перцем. Но вот шпионы наши… То есть, шпионы ваши, а наши разведчики… Или лазутчики? Или сыщики?
— Или пронырщики, — предвосхитил его шут. — Ну, что они докладывают?
Кадрильяк посмотрел на него хитренько-хитренько.
— Стены, — сказал он и попытался уснуть, пристроив под голову миску с одиноким соленым рыжиком.
Ироня, презрев дипломатический иммунитет ткнул посла двоезубой бонжурской вилкой.
— Стены — что? — прошептал шут.
Граф поморщился и приоткрыл глазик.
— Стены растут, — сказал он. — По ночам. Никого нет, а стены растут. Растут из-под земли, как… как зубы. Нет, как целые челюсти… Или челые целюсти? Прудь бокляты таши восты…
И прикрыл голову руками, давая тем самым знать, что будить его в другой раз бессмысленно.
— Жаль, — сказал Ироня. — А я вам, ваше сиятельство, как раз хотел открыть государственную тайну. Не одного царевича родила королева, не одного королевича родила царица, а сразу двоих! Все равно об этом завтра народу объявят, — добавил он исключительно из вредности. — А вот про то, что же в башне случилось, я и впрямь не знаю… — сказал шут самому себе и встал из-за стола, даже не покачнувшись. — Разучилась пить дипломатия, — заметил он. — А ведь этот еще из лучших.
Столь же твердой походкой он покинул кабак и вышел на площадь.
Башня безмолвной королевы пылала, рассыпая в темном воздухе искры и бревна. Король Стремглав хоронил свою возлюбленную и по-людски, и по-эльфийски одновременно, сочетая каменный склеп с погребальным костром.
Горбун поспешно прикрыл глаза рукой, хохотнул было, потом вздохнул.
— Эх, дружище, был ты доселе Стремглав Бесшабашный, а будешь отныне Стремглав Безбашенный…
И верно — по всему деревянному городу катился тревожный пожарный набат…
в которой раскрываются некоторые тайны плезирского двора. а новорожденные принцы выказывают весьма странные свойства
Никогда, нигде, ни при каких обстоятельствах не следует объявлять народу всю как есть правду. Потому что народное сознание, неспособное вместить ее всю разом, начнет мутиться, а это чревато беспорядками.
Впрочем, нельзя обнародовать и всю ложь целиком — по той же самой причине. Чем и воспользовался в свое время горбун Ироня, поднимая народ на борьбу.
Правду или ложь следует внедрять помаленьку, частями, кусочками и в сильно разбавленном виде — все равно как кормить бульоном с ложечки человека после долгой голодовки.
Все это король Стремглав уже усвоил.
Поэтому сначала жителям столицы сообщили, что королева Алатиэль погибла от руки внезапно взбесившейся горничной, а та, очнувшись от приступа безумия, бросилась с башни вниз.