Эффект превзошел все мои ожидания. Несмотря на готовность к началу “психической атаки”, я вздрогнула, поскользнулась и чуть не грохнулась в ванну. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось изо всех сил вцепиться в оконный проем.
Стены гостиной сотряс “загробный гомерический хохот”, удачно дополненный “мучительным стоном растревоженного привидения”. Из кабинета донесся иступленный “зов сексуально озабоченного мертвеца”, коридор порадовал “ревом голодного оборотня”, а спальня разразилась чмокающе-давящимися звуками “агонии кровавого вурдалака”.
Подсвеченные лампочками “разноцветные привидения” атомными грибами заклубились в воздухе.
Воодушевленная произведенным эффектом, я нажала на третью кнопку, и мины-сюрпризы взорвались с оглушительным грохотом. Темноту рассекли ослепительно серебристые сполохи, похожие на скрестившиеся клинки в смертельной битве невидимых демонов.
Через гостиную в направлении спальни метнулась тень. На туманном фоне бледно-лилового привидения мелькнули зловещие очертания занесенного для удара огромного мясницкого ножа.
Этого еще не хватало!
Я быстро нажала на кнопку, отключая “мешочки со смехом”.
Из спальни донесся короткий полувскрик-полустон, сопровождаемый грохотом переворачиваемой мебели и звуком падающего тела. Затем наступила тишина.
Неужели Ник и Бонгани, не разобравшись в ситуации, атаковали друг друга? Представив себе последствия, я чуть не завыла от ужаса. Допрыгалась-таки со своими розыгрышами!
Выбравшись из ванны, я дрожащими руками нащупала защелку на двери, открыла ее и выскочила в коридор. Несколько бесценных секунд ушло на поиск рубильника на электрощите. Наконец в квартире вспыхнул свет.
Отбросив в сторону пульт управления, я ринулась в спальню, надеясь, что все обошлось и никакого несчастья не случилось. Надежды рухнули, едва я переступила порог.
Над неподвижным телом распростертого на ковре негра хищно склонился Миллендорф с окровавленным ножом в руках.
— Ой, — сказала я и тихо осела на кровать.
Впервые в жизни при виде покойника у меня закружилась голова. Ощущение было такое, словно я, не желая того, прикончила негра собственными руками. В общем-то, по большому счету так оно и было. Всего десять минут назад Бонгани ссорился с Ником, жарил на кухне отбивные — для меня, между прочим, — и вот он с искаженным страданием лицом лежит на полу и уже никогда не попробует приготовленных Беатрис свиных ушей.
Мысль о том, что Бонгани был врагом, почему-то не утешала. Врагом он, конечно, был, никто не спорит, но вел себя при этом вполне по-джентльменски. Я даже начала привыкать к нему.