Для начала я решительно и беспощадно отброшу лень и превращусь в стальную американскую леди с пылающим в животе огнем, целеустремленную, как ракета-носитель, и несгибаемую, как статуя Свободы. Никаких “maeana mismo”. Никаких “no hay prisa”. Будем считать, что завтра для меня наступило еще вчера.
Я неторопливо поднялась с кресла и, зевнув, подошла к окну. Глядя на синеющее за рыжими черепичными крышами море, я задумалась над тем, с чего бы начать расследование. Логичнее всего было бы взять в компанию какого-либо местного полицейского. Тогда я могла бы исполнять функции мозгового центра, а красивый мускулистый латинос при необходимости размахивал бы кулаками, дубинкой, пистолетом и своим полицейским жетоном, если, конечно, у испанских полицейских есть жетоны.
Проблема заключалась в том, что в Испании у меня не было ни одного знакомого полицейского, а приставать к незнакомым представителям правоохранительных органов на улице, предлагая им свое содействие в расследовании происшедшего под Ситжесом убийства, было как-то несолидно.
А что, если отыскать среди своих приятелей кого-либо, кто мог бы порекомендовать меня своему знакомому полицейскому? В Испании все организуется в основном по знакомству. Мне требуется всего лишь хорошая рекомендация — и дело, можно считать, в шляпе. Я даже знала человека, у которого почти наверняка должны найтись приятели в полицейском управлении. Этим человеком был Марио Эстевез Бардала.
* * *
Пугая Родни Вэнса своим ревнивым женихом-андалузцем с навахой, я, конечно, чуть-чуть преувеличила. Жених мой был только наполовину андалузцем, а на другую половину кастильцем, и никакой навахи у него в помине не было. Впрочем, испанское определение жениха несколько отличалось от русского. “Женихом”, или “novio”, здесь называли более или менее постоянного ухажера, который совсем не обязательно был кандидатом в мужья.
С типичной для меня склонностью к общению с экстравагантными и неординарными личностями, жениха я себе подобрала даже более чем оригинального. Думаю, второго такого я не смогла бы отыскать, даже обшарив вдоль и поперек весь Иберийский полуостров. Моим novio стал фашист-тангеро, по совместительству спецназовец, прошедший подготовку в расквартированном в Африке испанском Иностранном легионе.
Более того, отец Марио тоже был фашистом и в Великую Отечественную войну даже воевал в союзных Гитлеру войсках под Смоленском, по иронии судьбы на одном фронте с моим дедом.
Стены квартиры Марио были увешаны черно-белыми фотографиями, на которых испанцы, сидя в окопах, строчили из пулеметов по русским солдатам (в частности, по моему деду) или позировали на фоне бревенчатых русских хат.