– Нет, но с тобой тяжело договориться: то автоматы есть, но старые АК и патронов к ним не отыскать, то наоборот. В последний раз, когда ты мне продал ящик гранат без запалов, меня мои же ребята чуть на дереве не вздернули. Уж лучше камнями бросаться, чем гранатами, которые не взрываются.
– Оставим обиды, – Шпит сидел на камне и любовно белой тряпкой протирал подствольный гранатомет от заводской смазки. – Как я понимаю, – прошептал он Давиду, – ты собрался повоевать последний раз в жизни. Так что оружие тебе больше не понадобится.
Давид неохотно кивнул.
– Шпит, какой у них банковский броневик?
– Самый примитивный. Консервная банка, внутри установлен сейф. С ним и придется повозиться. Лишь бы времени у нас на это хватило. В Абхазии дороги не то что в России, тут десять машин за сутки от силы проедет.
Давид вытащил из тайника пластид, завернутый в тряпку, и извлек из самого дальнего угла ящика коробку с детонаторами.
– Эта штука любой замок откроет. Называется “универсальная отмычка взрывного действия”.
– Смотри не перестарайся, не то деньги в клочья разорвет. Не пойдешь же потом в банк менять обрывки на целые банкноты.
– Я, между прочим, сапер по образованию, – нахмурился Давид. – В институте на военной кафедре чего только не изучал, думал, никогда не пригодится, а потом оказалось, что еще мало меня учили.
Садко и Лебедь в разговор Шпита с Давидом не вмешивались. Оба бандита знали свое место. Их взяли с собой на дело, чтобы стрелять и убивать, а не лясы точить.
– Я вам самое лучшее отдал, – тихо произнес Давид, глядя на вооруженных бандитов, – таких автоматов даже в действующей российской армии – раз два и обчелся.
– Зачем новые автоматы в армии? – ухмыльнулся Шпит, – русским воевать не с кем, разве что с чеченами.
При упоминании о чеченах на лице Давида появилась гримаса неудовольствия. Те были заодно с абхазами. В свое время даже воевали на их стороне.
– Время, – сказал Шпит, – думаю, что они еще до заката солнца хотят проехать горный участок дороги. Что, Давид, невесело смотришь?
– Я никогда раньше разбоем не занимался.
– Не хочешь, оставь автомат, иди в свой отряд, – спокойно ответил Шпит, – я тебя не кину, свой процент получишь, как и положено, за наводку. Но подумай, стоит ли отказываться. Это твои деньги, деньги твоих братьев. Ты их не возьмешь – возьмут абхазы. Неужели твой дом, в котором они сейчас живут, меньше стоил?
Давид не отвечал, он упрямо взбирался в гору. Воздух уже сделался по-вечернему прохладным, прозрачным. В такую бы погоду сидеть на террасе собственного дома, увитой виноградом, курить хорошую сигарету, попивать молодое вино и смотреть на море, долго и бездумно. Есть вещи, которые завораживают всех: бегущая вода, танцующее пламя и накатывающие на берег волны.