Канаш щелкнул пальцами, подзывая пробегавшего мимо официанта, и потребовал еще два коньяка. Получив заказ, он прихватил обе рюмки и переместился за столик очкарика. Тот никак не отреагировал на появление за своим столиком соседа и, казалось, даже не заметил пододвинутой к нему рюмки.
- Здравствуй, Аполлоша, - поздоровался Канаш. Он понятия не имел, имя это или кличка, но так этого человека называли все, кого он знал. - Есть разговор.
- Серьезный? - по-прежнему глядя в сторону, спросил Аполлоша. Губы его при этом, казалось, не шевелились вообще, а если и шевелились, то лишь самую малость.
- Да как тебе сказать, - ответил Канаш. - Я еще и сам толком не знаю.
- Значит, предварительный, - констатировал его собеседник таким тоном, словно сообщал, что у Канаша нехорошо пахнет изо рта.
- Предварительный - не значит несерьезный, - сказал Канаш. - Когда я буду знать, нужны мне твои услуги или нет, у меня может не оказаться времени на то, чтобы тебя разыскать.
- Ясно, - сказал Аполлоша и впервые с начала разговора посмотрел на Канаша. - А, это ты, Валек...
Канаш поморщился, но ничего не ответил. Он не переваривал вольностей со своим именем, но Аполлоша мог ему пригодиться еще до наступления ночи, и он безропотно проглотил "Валька".
- Так что у тебя за клиент? - снова принимаясь глядеть в сторону, как бы между делом поинтересовался Аполлоша. - Кто-нибудь из деловых?
- Сам не знаю, Аполлоша, - честно ответил Канаш. - Клиент не мой, а тот, кто мне его подсеял, что-то темнит.
- А подсеял его тебе, конечно, твой бугор, - уверенно сказал Аполлоша. - Нехороший он человек, Валек, поимей это в виду. Скользкий. Хотя это, конечно, не моего ума дело.
- Да чего там - не твоего ума, - вздохнул Канаш. - Уж что есть, того не отнимешь. Но я ведь с ним не трахаюсь, а только работаю, так что плевать я хотел, какой он там на ощупь - скользкий или, к примеру, шершавый. Про что ты говоришь, я понимаю, и подляну себе кинуть не дам. А что касается клиента, то сегодня ближе к вечеру я буду точно знать, что он за птица и как нам с ним поступить. Я только хочу знать, могу ли я на тебя рассчитывать.
- Если бабки есть, то, конечно, можешь, - ответил Аполлоша. - А за своим бугром следи в оба. Не нравится он мне. Такому кореша продать - все равно что плюнуть.
Канаш распрощался с ним и вышел из кафе. Солнце, которое светило почти весь день, опять занавесилось тучами, и на асфальте стали появляться первые темные крапинки. Припаркованный у бровки тротуара "чероки" был сплошь усеян мелкими дождевыми каплями, издали похожими на пупырышки, которыми покрывается озябшая кожа. Канаш сел за руль и закурил сигарету. Слова Аполлоши, сказанные о Рогозине, не выходили у Валентина Валерьяновича из головы. Никакой Америки Аполлоша ему не открыл, все это Канаш прекрасно знал и без него, и инструкции, данные им около часа назад Чеку, далеко выходили за рамки, установленные самим Рогозиным. Если бы Рогозин узнал, что Канаш намерен записать его разговор с незнакомцем, который звонил ему утром, он...