– Я принесу ему трубку, если ты, Самсон Ильич, не собираешься испортить клиенту аппетит.
– Отстаю от жизни, забываю про радиотелефоны. Я не собираюсь просить у него деньги в долг. Хочешь фокус? Я поговорю с ним две минуты, а потом…
– Он умчится к тебе?
– Я не хочу портить твой бизнес, Саша, он закажет…
– И что это будет за заказ?
– Он закажет бутылку французского коньяка.
– Ты знаешь, какой у нас есть коньяк?
– Я, Саша, пить его не собирался еще пять минут тому назад. Теперь же поверил в свою звезду. И пусть бутылка будет стоить хоть пятьсот долларов, мне это все равно. Мой интерес в другом. Трубочку передай.
Самсон Ильич слышал шаги, мягкий гул ресторана, звяканье приборов и посуды. Затем донесся вкрадчивый голос метрдотеля, который почти шепотом произносил имя-отчество:
– Павел Изотович.
– Кто? – спросил мужчина, откладывая прибор.
– Надеюсь, вы не будете разочарованы, – интригующе сказал метрдотель.
– Алло, слушаю!
– Добрый вечер, Павел Изотович!
– Ты ли это?
– Вы говорите так, как говорил Гамлет своему отцу. Но я не похож на тень.
– Ты вернулся из страны теней. Наслышан.
– У меня, Павел Изотович, есть предложение…
– От которого я не смогу отказаться.
– По-моему, вы ни разу не отказывались от моих предложений.
– Ты знаешь толк в хороших вещах, знаешь мои слабости и этим умело пользуешься.
– Вы большой поклонник Византии. Есть вещь десятого века, подобных вещей сохранилось до наших дней, может быть, две дюжины, может, полторы. Все они имеют постоянную прописку. У меня же чистый эксклюзив.
– Саша, бутылку коньяка самого дорогого.
– Павел Изотович, скажите Саше от меня, что я выиграл пари.
– Этот Поц знал, что я закажу… – бросил Павел Изотович метрдотелю.
– На том и живем.
– Ты живешь по старому адресу?
– Конечно, я консервативен.
– Сейчас пришлю машину.
– Только без охраны, Павел Изотович, я не люблю людей с оружием и собак не люблю.
– Хороший коньяк любишь?
– Особенно в компании с хорошим человеком.
– У тебя, Самсон Ильич, вкусы не испортились. Ты не заказал стакан крепкого чифиря.
– Чифирь не бывает крепким или слабым, слабый чифирь – уже не чифирь.
– Жди, машина вот-вот под окном будет.
– Вот так да! – радостно сказал, положив трубку, Лукин. – Только крест спрятал, а его снова доставать придется. Процесс пошел.
Крест уже напитался холодом, пальцы к нему примерзали. Самсон Ильич расположил крест на листе белой бумаги, рядом с ним положил зажигалку и достал фотоаппарат. Полыхнула вспышка, и вскоре из “Поляроида” выползла еще темная и влажная фотография. Лукин просушил ее, включив вентилятор, полюбовался.