Улыбка Бурляева подсказала ему выход. Евгений снова взял со стола телефон и, тыча им в пространство перед собой, обиженно заявил:
– Могли бы хоть номер набрать, между прочим! Присутствующие облегченно рассмеялись. Кто-то настучал на клавиатуре номер и вернул ему трубку. Арцыбашев покрутил головой, изображая комичное негодование, и не спеша поднес трубку к уху.
– Алло, я слушаю, – произнес в трубке молодой женский голос – видимо, уже не в первый раз.
– Здравствуй, лапа, – с ходу беря привычный в таких случаях тон, проворковал Арцыбашев. – Нас тут шестеро, – он покосился на Воробейчика, – пардон, пятеро мужиков, и все изнывают без женской ласки. Нельзя ли нам как-нибудь помочь?
– проспись, козел, – холодно посоветовал ему все тот же голосок. – Это вокзал, а не бордель.
Арцыбашев уронил руку с трубкой вдоль тела и обвел укоризненным взором давящихся от хохота собутыльников.
– Девушка велела передать, что вы козлы, – печально сказал он. Лицо у него совсем онемело, а язык едва ворочался. Он снова подумал, что пить больше не следует ни в коем случае – даже из женской туфельки. “Особенно из туфельки, – поправил он себя. – С этими тварями надо держать ухо востро, иначе проснешься в чем мать родила”.
Кто-то уже звонил по телефону, разыскивая девочек по вызову. Задача была довольно сложная ввиду позднего часа. В одном месте им сказали, что все девочки уже в разгоне, в другом, услышав, что требуется пять особ женского пола, сразу бросили трубку, вообразив, по всей видимости, невесть что, и только четвертая по счету попытка увенчалась успехом.
Девочки прибыли через полчаса. Самой старшей из них было никак не меньше тридцати пяти, а младшая на вид едва-едва дотягивала до шестнадцати. Все пятеро здорово смахивали на дешевых привокзальных шлюх, но цену заломили такую, что видавший виды Арцыбашев в некотором удивлении задрал кверху правую бровь. Впрочем, торговаться он не стал, поскольку уважал деловую хватку во всех ее проявлениях. Девицы верно оценили ситуацию, сопоставив обстановку офиса с состоянием клиентов, и Евгений молча распахнул бумажник навстречу этим юным (и не очень юным) варваркам, проигнорировав слабые протесты своих коллег и собутыльников. За это коллеги и собутыльники уступили ему сомнительную честь воспользоваться прелестями самой молодой из представительниц древнейшей профессии. Арцыбашев не ждал от нее многого, но девочка оказалась умелой, и он неожиданно для себя получил настоящее удовольствие.
Разошлись уже под утро, в третьем часу. Арцыбашев запер офис вместе с дрыхнувшим в углу Воробейчиком, которого так и не удалось растолкать, и последним спустился в вестибюль. Сонно моргающий охранник выпустил его на улицу, в душистую предутреннюю прохладу майской ночи. Арцыбашев зажег сигарету и немного постоял на крыльце, неторопливо покуривая и слегка покачиваясь от усталости и хмеля. Ночной воздух отчетливо пах молодой листвой, хот-догами и выхлопными газами, фасады зданий и тротуар были залиты мягким розовато-оранжевым светом фонарей повышенной интенсивности и лихорадочным разноцветьем реклам. Мимо проносились машины, по выложенным фигурной плиткой тротуарам, шаркая подошвами, переговариваясь и смеясь, бродили какие-то люди, и Арцыбашев снова, в который уже раз, подумал, что Москва сильно изменилась в последние годы, а главное, совершенно перестала спать. Откуда-то доносилась музыка, и даже стоявшая на противоположной стороне дороги патрульная машина казалась просто лакированной игрушкой.