В конце концов ему все-таки удалось открыть глаза, но мир, хлынувший в зрачки, был так ослепительно ярок, что Валентин ничего не увидел. Только блеск, равнозначный тьме. И тотчас испуганный возглас:
- Меньше света! Пожалуйста!
Голос мужской, чуточку усталый.
- Откройте глаза. Вы слышите меня? Попытайтесь снова открыть глаза. Пожалуйста!
Валентин медленно приоткрыл тяжелые веки. Свет был ослабленный. Вверху что-то голубело. Он подумал вначале, что это небо. Но разве бывает в Заполярье такое небо, да еще зимой? И почему оно то темнеет, становясь синим, то медленно светлеет?
Появилась мужская голова в белой, похожей на глубокую тюбетейку, шапочке.
- У вас ничего не болит?.. Отвечайте, закрывая и открывая веки. Если "да", закройте. "Нет" - закрывать не надо. Вы хорошо себя чувствуете?
Валентин опустил веки и одновременно вымолвил;
- Д-да...
Язык, как недавно веки, плохо повиновался ему, но именно поэтому он повторил еще раз:
- Да, х-хорошо...
- О, вы совсем молодцом! - воскликнул мужчина. - С возвращением! Я счастлив, что мне выпала такая награда - первому поздравить вас с возвращением... Заслуги моих коллег неизмеримо больше моих собственных, но поздравить все же поручили мне.
- Илья Петрович!
Справа от Валентина стояла женщина, тоже в белой шапочке и белом халате. Голос у нее звонкий, молодой. Мужчина виновато отозвался:
- Да-да, я не о том... Но ведь все правда... то, что я сказал. И потом, Клава, привычка, профессиональная привычка встречать... А вы молодцом, - наклоняясь к Валентину, похвалил он.
- Где я?
Мужчина почему-то смутился, призывно поглядел па женщину в белом.
- Вы... ну, в больнице... - заговорила женщина. - С вами было несчастье, вы очень долго болели, но теперь все благополучно. И не надо больше расспросов. Покушаем, отдохнем, а тогда можно и расспросы.
Она говорила с Валентином, как говорят с маленькими детьми, и это красноречивее любых объяснений убедило его, что он был очень плох и сейчас еще плох.
- Как... я... сюда... попал?
- Вам нельзя много разговаривать.
То, что она не хочет отвечать, неожиданно рассердило Валентина.
- Как я сюда попал?! Где я?.. Где?!..
Он рванулся, пытаясь встать, но все тело пронзила боль. В последний миг перед тем, как потерять сознание, он опять увидел то меркнущую, то светлеющую голубизну вверху.
...Очнулся он в полной тишине. Хотел встать, но тело было словно чужое, а руки неимоверно тяжелые.
Открыл глаза. Темнота. Он попытался разглядеть чтонибудь в этой темноте, и сейчас же заметил, что в комнате посветлело. Наступает утро? Ох, скорее бы!