Было уже далеко за полночь, когда Трейси услышала, как Дуг дубасит в дверь. Свой стук он сопровождал воплями, достаточно громкими, чтобы разбудить и покойника. К счастью, они не разбудили Дональда.
— Трейси! Ты дома? Трейси Мари, проснись и впусти меня! Ну, давай, Трейси!
Он забарабанил еще сильнее, и она слышала, как дребезжит дверь на петлях. А судя по тому, как он глотал слова, она поняла, что он прилично надрался. Она перекатилась на другой бок, зарылась головой под подушку и попыталась снова заснуть.
Через некоторое время на смену производимому им шуму пришли раскаты грома. Она довольно улыбнулась, угнездилась поуютнее под одеялами и погрузилась в глубокий, безмятежный сон.
Спустившись утром вниз, она отодвинула тяжелое кресло от входной двери и вышла наружу Прежде всего она обратила внимание на чистый, свежий запах вымытого дождем воздуха. Она глубоко вдохнула, очищая легкие, и пошарила во все еще мокрых кустах, пока не нашла газету.
Только вернувшись на крыльцо и оставляя босыми ступнями мокрые следы на его полу, она вдруг заметила долговязую фигуру Дуга, свернувшегося клубочком на старом проржавевшем подвесном диване, который она вот уже шесть месяцев собиралась привести в порядок. Заплесневелые подушки сбились в комки, а покрывавшая их ткань, наверняка, была отвратительно липкой на ощупь.
Она должна была бы почувствовать угрызения совести, но нет. Он заслуживал страданий за то, что проделал с ней… и прошлой ночью, и раньше. Она хихикнула помимо своей воли.
Мстить некрасиво, Трейси Мари, упрекнула она себя. Тебе следует помолиться о прощении, как только окажешься сегодня в церкви Святого Луки.
Пока же она сделает вид, что не заметила его, и приготовит чудесный завтрак для Дональда и себя. А Дуг пусть сам позаботится о себе.
Чуть позже, размазывая сироп по своему лицу, Дональд вдруг встрепенулся и спросил. «Где папуля?»
— Спит.
Он покачал головой.
— Не спит. Я глядел.
— Да он на крыльце.
— Почему?
Трейси не ожидала от сына подобного допроса и понятия не имела, как объяснить двухлетнему ребенку, почему она оставила его отца на улице.
— Он так устал, что заснул там, — наконец нашлась она.
— Я позову его, — решил сын и начал сползать со стула.
— Нет. Пусть папочка поспит. Ешь свои вафли.
Дональд было приготовился оглушительно завыть в знак протеста, но передумал и принялся за вафли.