Присел на корточки, поковырял землю. То же самое проделал у сточной канавы, но провозился там дольше – минуты этак с три. Покачал головой, встал.
– Ладно, теперь к п-преподобному.
У порога настоятельского дома топтался детина, плечи которого служили Эми Тэраде средством передвижения. Вице-консул вспомнил, как бесцеремонно калека обходится со своим слугой. Слов на него она не тратила: если нужно было повернуть налево, дергала за одно ухо, если направо – за другое; когда хотела остановиться, нетерпеливо молотила веером по макушке. Здоровяк сносил такое обращение самым смиренным образом. Когда он бережно усаживал свою хозяйку в покоях Согэна, то по оплошности слишком сильно сдавил ее своими ручищами. Маленькая злюка немедленно впилась ему в запястье мелкими, острыми зубками – да так, что выступила кровь. Но слуга безропотно стерпел наказание и еще рассыпался в извинениях.
Послушник Араки поднялся по ступенькам, а Фандорин задержался подле слуги.
– Как тебя зовут?
– Кэнкити, – грубым и зычным басом ответил здоровяк.
Он был на пару дюймов выше Эраста Петровича, то есть необычайно высоким для туземца. Грудь – как бочка, широченные плечи, а руки с хорошую оглоблю. Из-под низкого лба на гайдзина смотрели сонные, припухшие глазки.
– Тебе, должно быть, очень много платят за твою нелегкую службу? – спросил Фандорин, с любопытством разглядывая великана.
– Я получаю кров, еду и десять сэнов в неделю, – равнодушно пророкотал тот.
– Так мало? Но при твоей стати ты мог бы найти куда более выгодную с-службу!
Слуга молчал.
– Наверное, ты привык к своей госпоже? Привязался к ней? – не унимался заинтригованный вице-консул.
– Чего?
– Я говорю, ты, вероятно, очень любишь свою г-госпожу?
Кэнкити искренне удивился:
– Да как же ее не любить? Она такая… красивая. Она как куколка хина-нише, которую ставят на алтарь в Праздник Девочек.
Воистину chacun a son gout[20] подумал Эраст Петрович, поднимаясь на крыльцо.
– Отец настоятель, сударыни, я осмотрел место з-злодеяния и теперь знаю, как снять с монастыря проклятье, – объявил коллежский асессор прямо с порога. – Я сделаю это нынче же ночью.
Преподобный Согэн поперхнулся «ведьминым кипятком» и громко закашлялся. Эми испуганно всплеснула рукавами, а Сатоко быстро обернулась к вошедшему.
Дипломат обвел всех троих веселым, уверенным взглядом и опустился на циновки.
– Задачка не из г-головоломных, – обронил он и потянулся к кувшинчику. – Вы позволите?
– Да-да, конечно. Прошу извинить! Настоятель сам налил гостю сакэ, причем не совсем удачно – на столик пролилось несколько капель.