– Никогда. Поверь мне, мальчик. Уж если я в чем понимаю, так это в женщинах. «Душа женщины» , и всякое такое.
Корс Кант вздернул брови.
– «Душа женщины». Это ты сам придумал?
– Да нет.., слышал от.., от одного барда в далекой земле.
– В Сикамбрии?
– Дальше.
– А еще помнишь?
Питер на миг задумался, а потом спел весь первый куплет. Получилось не очень внятно, ведь песня была написана на языке, на котором будут говорить через тысячу лет.
Похоже, барду не слишком понравилось. Он обдумывал услышанные стихи, как истинный профессионал.
– Пожалуй, я смог бы немного подработать… – задумчиво протянул он и, превратившись в каменное изваяние, принялся едва заметно покачивать головой.
– А если вот так, послушай:
Откуда явилась ты рядом со мной
Прекрасная ликом, пустая душой
Как ангел небесный – светла и чиста
Но вижу: чернеет внутри пустота.
– Ну вот, так лучше, – тихо добавил он. – Понимаешь, я стараюсь приладить эти строки к истории Орфея, с которым в подземном царстве говорит Аид, и торгуется с ним за жизнь Эвридики. Что скажешь?
Парнишка говорил так серьезно и был так горд, что у Питера духа не хватило его критиковать.
– Во всяком случае, это стихи, – уклончиво проговорил он, – тут без
вопросов. – А сам подумал: «Прости, сынок. Роберт Плант может спать спокойно».
Корс Кант улыбнулся, сочтя сказанное Ланселотом похвалой.
– Ты правда думаешь, что Анлодда захочет снова меня увидеть?
Питер усмехнулся.
– Не раньше, чем мы повидаем ее. Ну, вперед. Он положил руку на плечо Корса Канта, вывел его за дверь, и они пошли вниз по лестнице.
Почти добравшись до нижнего этажа, они чуть не налетели на толстого старика с растрепанной бородой и абсолютно отсутствующим взглядом, словно тот вел в уме какие-то подсчеты. Все трое замерли как вкопанные.
– Ланселот, Корс Кант, – проговорил толстяк так, словно сделал открытие. На нем была бесформенная серо-черная рубаха с рукавами, приподнятыми на плечах, – больше ни у кого Питер такого фасона пока не заметил.
За широкий белый ремень старика была засунута сухая ветка. Борода торчала во все стороны – похуже, чем у Уиллкса.
– Мер.., тен , – промямлил юноша и низко поклонился старику.
– Я искал тебя, Ланселот, – сказал толстяк. – Король послал меня. Он спрашивает, здоров ли ты. Сердце у Питера екнуло. «Мертен – уж не Мерлин ли, камелотский чародей»?
– Я здоров, Мертен, – ответствовал Питер осторожно. Кто его знает, не умеет ли великий волшебник читать мысли?
«Я-то здоров, кровавый убийца!» – заклокотало в горле у Питера, но он не выпустил слов Ланселота на волю. Несколько секунд Питер сражался с живущим внутри него Ланселотом и наконец унял страсти воина-задиры, уложил их поглубже на дно.