Стены казались ему незнакомыми, напоминали стены тюремной камеры. Но нет, почему незнакомыми! Привычные, как старые друзья! Он протер глаза, умылся ледяной водой из тазика.
«Какие они цивилизованные, какие современные – эти римские рыцари, я и не ожи…»
Чувствовал себя Питер, как с глубочайшего похмелья.
«Господи, что же они подсыпают в это вино? Я же собирался только притвориться пьяным!»
«Это все грязные римские свиньи! Это они, они пачкают наши души гадкими законами и заставляют нас поклоняться порочным полубогам!»
«Хватит!» Он закрыл уши руками. Голос на секунду стих, но тут же зазвучал вновь, продолжая, не слишком стесняясь в выражениях, на все лады склонять римлян и саксов.
Питер, немного смутившись, поспешно вылил содержимое вазы в горшок. Сполоснул вазу остатками воды из тазика, выплеснул воду в окно и водрузил на место сухие цветы.
Он снова осмотрел комнату, и взгляд его задержался на составленных в углу копьях – или дротиках. Он нахмурился, вспомнив о предстоящем поединке.
«Боже, Боже мой! Итак – завтра я умру».
Он сел на кровать, зажал голову коленями, пытаясь успокоить разбушевавшуюся в голове бурю.
«Так что же произойдет? Я буду драться. Меня убьют, и вероятно, я вернусь в подвал, к Уиллксу. У Селли Корвин развяжутся руки. Она прикончит Артура, подпалит Камелот – да мало ли что еще она замыслила, – изменит историю, и вся Англия будет стерта с лица Земли».
Если во временной линии, насажденной Селли Корвин, целая деревня заместилась девственным лесом, сомнений не оставалось – не стало и Англии, в противном случае лес бы уже давно был вырублен, стволы деревьев пошли бы на сооружение домов, ферм и фабрик. Селли добилась – или добьется – чего-то такого, из-за чего Англия Питера Смита перестала – или перестанет – существовать.
Вдруг внимание Питера привлек чей-то громкий храп, доносившийся из-за занавеса. «Занавесочка-то задернута», – вдруг понял Питер, почти уверенный в том, что вчера ночью он оставил ее незадернутой.
Он вынул из ножен кинжал, который не удосужился снять на ночь, и рывком отодвинул тяжелый занавес. За занавесом он обнаружил молодого мужчину – лет двадцати. Тот свернулся клубочком в дверном проеме, прямо на пороге. Его песочные волосы были зачесаны назад и пахли свиным жиром. Туника и штаны у парня напоминали одежду людей Меровия. Несло от него так, словно он никогда в жизни не мылся.
«Не римлянин – это точно», – подумал Питер. Парень всхрапнул, закашлялся, пошатываясь, поднялся на ноги и мгновенно проснулся.
«О Господи, с таким часовым…» – подумал Питер.