Со стороны, вероятно, Володя Каверин немного напоминал нетерпеливого влюбленного на свидании, потерявшего голову в ожидании своей ветреной пассии. Впрочем, причины для беспокойства у него были куда весомей. Вагоны с оружием были благополучно и в срок доставлены на место назначения, а получатели груза куда-то запропали.
Погромыхивая своей амуницией, Володя мелкой рысцой пробежался вдоль состава. На бегу он крутил из стороны в сторону головой и беззвучно шевелил губами – ругался, наверное. Петрович и сидящие рядком на платформе трое мрачных бородачей-кавказцев хладнокровно поглядывали на эту суету. Добежав до последнего вагона, Каверин свернул за угол красного кирпичного пакгауза и через минуту выскочил с другой стороны здания.
– Ну, где эти вайнахи, а?! – теряя остатки терпения, закричал он. – Дико необязательный народ!
Петрович попытался успокоить своего шефа:
– Мы на месте, все путем… Сейчас и клиенты приедут. Что ты дергаешься?
– Здесь оружия на дивизию – раз! – моментально взвился Каверин. – И у меня связь с Москвой горит – два!
Петрович ткнул носком армейского ботинка по ящичку со спутниковым телефоном.
– Володь, так позвонить и отсюда можно…
– С поля надо, дубина! – выкатил на него взбешенные глаза Каверин. – Сто раз уже говорил!
Он развернулся к невозмутимым бородачам и что-то крикнул им на чеченском. В ответ все трое молча и почти синхронно покачали головами. Каверин по-бабьи всплеснул руками и возмущенно воскликнул:
– Нет, ну это ж надо так! Через полконтинента протащить час в час, а на приемке такая лажа!
Петрович лениво поднялся и шагнул за угол последнего вагона, предупредив шефа:
– Володь, я пойду отолью.
Его остановил радостный возглас Каверина:
– Петрович, едут! Ну, слава тебе!
Он обернулся на ходу – вдалеке по путям приближалось около десятка разномастных машин.
– Ну вот… А я что говорил? – довольно хмыкнул Петрович.
Он пристроился к углу вагона и начал расстегивать брюки. В этот момент в десяти шагах позади него непостижимым образом с совершенно ровного места приподнялась фигура в лохматом маскировочном костюме. Твердая и умелая рука резко, почти без замаха, метнула нож – его лезвие вонзилось под левую лопатку Петровича.
– Е… – удивленно-растерянно выдохнул он и мягко завалился на спину.
Возможно, еле слышный звук падения тела и насторожил бы остальных, но по ту сторону состава царило радостное и шумное оживление. Звучала громкая гортанная речь, смех, резко хлопали дверцы машин. Каверин, как эстафетная палочка, переходил из одних горячих восточных объятий в другие.