Трита отправился подбирать хворост. По низкорослой поросли креозота. Затоптался и занервничал Ашва. Фыркая вслед Трите на своём топчище.
Какое-то время шума не было слышно, и Дадхъянч уже было опять приластился ко сну. Но тут Трита вскрикнул. Как-то по-особому. Испуганно и обречено. Так не кричат от невезения или неудачи. В этом крике слышался трагический приговор его суете и неприкаянности. Возможно, поэтому Дадхъянч позволил разбудить себя окончательно, открыл глаза и разметал над собой сено.
Трита оторопело брёл ему навстречу. Придерживая на весу руку.
— Проклятье, меня укусила змея, — сказал он с интонацией удивления и даже недоверия к случившемуся. — Я принял её за палку.
Дадхъянч решительно осмотрел рану. На припухшей руке отпечаталась пара змеиных зубов.
— Ты понимаешь в этом что-нибудь? — морщась спросил Трита.
— Понимаю. Как она выглядела?
— Такого бурого цвета, длинная. Извернулась кольцом…
— С треугольной головой?
— Вроде.
— Это куфия. Нужно отжать яд из ранки.
Пальцы Триты судорожно тискали опухоль. Рана кровоточила.
— От яда этой твари кровь перестаёт свёртываться, — сказал Дадхъянч, распаковывая свои снадобья. Он не нашёл того что искал, и это окончательно испортило ему настроение.
Трита ни о чём не спрашивал. Он погружался в бесчувственное равнодушие. К происшедшему и к самому себе. Дадхъянч развёл огонь и торопливо готовил жаркое пойло для Триты. Дадхъянч не хотел, чтобы пострадавший видел эту нервную спешку рук, но игра в спокойствие досаждала знахарю, придавая каждому его движению неуклюжесть и разлад.
Трита заглянул в глаза своему бывшему ученику:
— А помнишь, перед тем как мы расстались, всё было наоборот? Тебя свалила лихорадка.
— Молчи, не трать силы.
— Да что там, ты же знаешь… — Трите стало трудно дышать, и он запнулся. — Ты же знаешь, что это — всё.
— Я знаю другое. У тебя столько же шансов выжить, сколько и умереть. Жаль, конечно, что я не взял листьев батаки, но это не меняет дела. Стяни жгутом руку выше укуса: нам надо остановить кровотечение.
Трита и не пошевелился. Ему пекло глаза и прижимало грудь.
— Помнишь, — заговорил он щурясь и охрипляя голос, — я говорил тебе о шести светильниках?
Дадхъянч промолчал.
— Ну, вспомнил?
— Тебе лучше не разговаривать.
— Так вот, я не хотел это говорить раньше… Мне пришло время. Потому… Потому что шестой мой светильник погас… Я сам это видел. Мне пришло время.
— Ты просто устал, — возразил Дадхъянч.
— Нет. Я видел.
К лежащему подошёл Ашва, наклонился и ткнул Триту тёплой губой. В щёку.
— Иди-иди, — вмешался Дадхъянч, — тебя здесь только не хватало.