— И какой ты её нашёл? — спросил он торопливо.
— Она сидела на берегу, поджав под себя ноги, обхватив их руками, дрожала и тихо говорила: «Он уплыл». Сама себе.
— Что говорила?
— «Он уплыл», — повторил юноша.
— Должно быть, змей, — пояснил хотар.
— Я тоже так подумал.
Жрец резко взглянул на молодого брахмана, поджал губы, снова спросил. Теперь уже чужим, мятежным голосом:
— Ты ещё кому-нибудь сегодня говорил о ней?
— Нет, хотар, нет. Только тебе.
— Хорошо.
Свами оборачивал бока верёвкой, плетёной из листьев мандрагоры. Этот костюм соответствовал ему по сословию.
— Хорошо, — повторил Свами. Он вдруг подумал, что в поспешности сборов забыл об омовении молоком. Обязательном ритуале для посвящённых. Хотар ещё раз посмотрел на юношу и, предупреждая его недоумение, заговорил:
— Знаешь ли ты, что означает отказ от жертвы? Что он означает для брахмана? Если даже данав не берёт его жертву?
Свами перевёл взгляд на самшитовую миску с густым молостоем, опустил ладони в её топкое наливо и перенёс пригоршни молока себе на волосы.
— Даже данав, — продолжил жрец, приглаживая смоченные пряди, — что уж говорить о богах.
— Но ведь Антака теперь будет нападать на коров!
— Не произноси его имя вслух! — взвизгнул Свами. — Что ты!
Чуть успокоился и добавил:
— Будет или не будет, кому это известно? А если и будет, пусть с ним тягаются боги. Нам ли он под силу?
Молодой брахман не стал перечить. Взгляд его потускнел, а слова потерялись где-то сами собой.
Свами отбросил миску и жестом позвал юношу в путь. Они шли по немятой траве, обступавшей со всех сторон хижину жреца. Траву валило на бок. Под тяжестью поднятых соков. Она парила утренний воздух своим зелёным духовалом. Горьковато-кислым, с сырыми продушинами болотного водостоя. Солнце ещё не пропекло эти травяные зарасти, и потому дышалось легко.
Хижина хотара стояла на холме, выше леса и дороги, что вела к самому большому поселению в этих местах — к Амаравати. Каждый из здешних родов имел своего хотара, и только великие праздники собирали их вместе.
— Ты когда-нибудь видел его? — вдруг спросил Свами молодого брахмана.
— Кого? — не понял юноша.
— Змея.
— Нет. Но думаю, что он очень страшный.
Юноша вздохнул и посмотрел на Свами:
— А ты видел?
— Да.
— Правда, что он самый страшный из всех данавов?
Свами ничего не ответил.
— А как это было, — снова спросил молодой жрец.
— Мы резали тростник для циновок. Воды было по щиколотку. Дальше начиналась топь. Вдруг траву перед нами разнесло, будто её ветер положил…
Свами замолчал, и лицо его опустилось в тень воспоминаний.
— Что же произошло?