Колесницы выкатились из деревни, тревожа жёлтую муть предрассветного часа. Густую, как больное дыхание старика. Внизу, за холмами, пахло море. Сырым теплом. Оно шуршало мягкой волной по каменной россыпи берега, и глубокий мрак встал над размытыми далями, что обрывали море в никуда.
— Как много воды! — зачарованно проговорил Индра.
— Она непригодна для питья, — равнодушно отозвался даса.
— Почему?
— Горькая. Очень противная на вкус.
— Странно. Кто ж её испортил?
— Может быть, то чудовище?
— Ты же говоришь, что его никто не видел?
— Да. В общем, болтают разное, но скорее всего это байки, — заключил Пипру, поёжившись и шмыгнув носом. — Чудовища нужны для того, чтобы оправдать существование героев. Он вдруг подумал об Индре, о его героических потугах, и потому сказанные слова прищемили дасе язык, но Индра, кажется, ничего не заметил.
* * *
Утро наполнялось светом. Горячим и душным. Колесницы ехали по сыпучим накатам пологих холмов, что закрывали горбатыми спинами необозримый луговой простор. Редкие стайки сморщенных деревьев, открытые солнцу и ветрам, разбрелись по сыпачу. Индра показал Насатье в сторону маленькой рощи. Сбавляя ход, колесницы вторглись в её чахлый покой.
— Всё! — крикнул Индра ашвинам. — Нужно поспать хоть немного. Я уже не разбираю пути.
— А я не хочу спать, — попробовал возразить измождённый Дасра.
— Тогда охоться — видишь, сколько здесь птичьих гнёзд, — посоветовал кшатрий.
Насатья согласился с Индрой.
Коней распрягать не стали. Остановка намечалась кратковременная. Только чтобы восполнить силы. Сном. На еду Индра не надеялся.
Дасра осмотрел рощу и подумал, что лучше бы он согласился спать.
— Послушай, Пипру! — воззвал воин к маявшемуся без дела проводнику. — Помоги-ка нашему молодому землепроходцу раздобыть еду. Пока мы с Насатьей утолим потребность в сне.
Даса, взбодрённый появившимся делом, значительным и важным, позволявшим доказать его полезность, с надеждой взглянул на молодого ашвина. Однако лицо Дасры вовсе не излучало ответной радости.
Индра не стал наблюдать приготовлений к охоте. Он взял жух и отправился подыскать себе залёжку где-нибудь подальше от недовольства молодого ашвина.
Роща просвечивала сухим боком холма. Деревьев в ней было мало, да и те, что были, покоя глазу не внушали. Их тяжкая борьба за жизнь исказила красоту и совершенство этой породы зелёного живья. Всегда трудно предаваться покою и беззаботности в компании умирающих страдальцев.
Воин сбросил на землю тяжёлый плащ и, не особенно заботясь об уюте, шмыгнул в его объятия. Под первым же попавшимся кустом.