Индра повелел ашвинам ждать его за стенами города. Сам же он направил колесницу в квартал марутов. Что-то вело кшатрия к этим очагам, которые никогда не были для него родными, но дразнили душу воина покоем мирной жизни.
Возле разбитого колодца Индра натянул поводья колесницы. Буланые, перестукивая копытами по окаменелой земле, покорно встали. Индра бросил вожжи на тёртый поручень ратхи и, зачарованный увиденным, ступил на горячую твердь площади.
Колодец не только разбили, освобождая водоносное подземелье от каменного плена, — люди выбрали его яму, скопав и порушив стены. Наверно, так они добирались до последних черпаков жижи. Которую уже невозможно было загрести сверху.
Индра вдруг увидел, как обессиленные матери пригоршнями впихивают сырую грязь детям во рты. И те, не глотая жижу, вытягивают из нее сырость. Пахнущую плесенью. Нет не воду — вода ушла. Сырость.
Пересилив отвращение, кшатрий побрел прочь. Буланые послушно тронулись за ним.
* * *
Ашока лежал под перевитым можжевеловым стволом, привалившись к дереву и вперя потухший взгляд в рассохшуюся ограду. Казалось, что он прирос к этим шершавым корням, вывернутым наружу.
— Эй, — окликнул старого воителя Индра.
Ашока не шелохнулся.
— Эй, ты жив?
Ашока разжал губы, но ничего не сказал.
Воин развязал бурдюк и оплескал одеревенелое лицо старика водой. Оно дрогнуло, сжалось, сгребая морщины, и наконец ожило, зажглось взглядом.
— Хорошо, что ты вернулся, — проскрипел старик.
— Где все люди?
— Ушли. В горы. Говорят, там еще осталась вода.
— Почему же ты здесь?
Ашока вздохнул, сгреб кости и принял сидячее положение.
— Мне надоело бегать от смерти. Силы уже не те. Пусть она возьмет своё, если пересидит меня здесь.
Индра положил рядом со стариком бурдюк. Ашока погладил его костлявой рукой, но к воде не притронулся.
— Почему же ты не пьёшь? — спросил Индра.
— Живот раздуется. Я потом. Понемногу.
— Нет, ты хочешь жить, — заключил предводитель ашвинов, — и потому я заберу тебя с собой.
— Ты лучше её забери, я уж останусь.
— Смерть?
— Зачем смерть? Шачи! Она ждет тебя. Осталась в городе. Все ушли, а Шачи осталась. Пуломан проклял её. Назвал тебя демоном и проклял дочь.
— И всё-таки я предлагаю тебе уйти, — Индра попытался поднять старого марута на ноги, но тот отверг старания воина.
— Твои ожидания могут быть напрасны: сюда никто не вернётся, — обречённо заявил Индра и подумал о походе, о том, что люди сами ушли из Амаравати и теперь осталось только собрать их вместе. Чтобы двигаться дальше.
— Земли много, но порядка нет, — отвернувшись продолжил Индра. — Народы живут зло, миром правят демоны.