Потом девушку охватило чувство безразличия ко всему происходящему. С ощущением нереальности она отвлеченно слушала рассказ Захария о том, что Доминик выдал ему крупную сумму денег на ремонт и переделки в доме перед свадьбой; глаза брата светились от радости.
– Знаешь, что я тебе скажу, Лисса? Я так рад, что ты выходишь за него замуж. Прекрасный парень. Я просто счастлив, что в день твоей свадьбы мы соберемся здесь, и тебе не придется стыдиться за дом!
Глубоко в душе Мелисса почувствовала обиду. Она никогда не стыдилась за свой дом. Но это было мимолетное чувство, и она, улыбнувшись Захарию, пошла в конюшню, которая в это время оставалась единственным местом, где девушка могла побыть наедине с собой.
Казалось, ничто не трогало ее. Мелисса безразлично слушала, как тетя Салли и Фрэнсис весело болтали о предстоящем событии; она едва ли заметила, что ее свадебное платье, подаренное Домиником, сшито из муслина с серебряной нитью и фантастически красиво; девушка отстранение взирала на растущую гору подарков, которые стали поступать в Уиллоуглен сразу после того, как были разосланы приглашения. Казалось, ее сознание отключено, она, как автомат, улыбается, движется, и все думали, что Мелисса ошеломлена любовью и внезапным поворотом судьбы.
Однако по мере приближения свадьбы эта оглушенность, защищавшая ее, стала таять. Она просыпалась ночами в полном отчаянии. Свадьба – не через несколько недель, а через несколько дней, и она станет женой Доминика Слэйда. И девушке все труднее было заставлять себя думать, что это происходит не с ней, что она проснется от кошмара и увидит все на своих прежних местах, как до того вечера, определившего ее судьбу.
Уже было невозможно не замечать перемен в доме. Снаружи здание блестело, покрытое несколькими слоями краски. Веерообразные двери и окна были декорированы красивыми зелеными гардинами. А внутри… Внутри – великолепные бархатные занавески, ковры покрывали отремонтированные полы, стены и потолки были покрашены в светло-голубой и персиковый цвета. Несколько новых предметов мебели привезли из Нью-Орлеана. Лужайка и кусты подстрижены, трава скошена. Уиллоуглен снова приходил в себя и стал таким, каким был во времена Джефри Сеймура. И хотя Мелисса сознавала, что все это делается ради нее, в глубине души она не могла не радоваться за брата, за всех обитателей Уиллоуглена. По крайней мере, думала она, от ее глупости хоть кому-то будет польза.
Даже Латимеру были заплачены проклятые деньги. Доминик передал ей золото, как и обещал, и это слегка укололо девушку, – ведь Фолли уже не целиком принадлежал ей. Но в то же время Мелисса почувствовала, что с ее плеч свалилась тяжелая ноша, когда они вместе с мистером Смитфилдом подготовили документ, свидетельствующий о том, что последние долги отца заплачены. Более того, мистер Смитфилд все уладил, и Мелиссе не надо было самой нести деньги Лагимеру, виновнику всех ее несчастий.