– А? Да, да, да. Однако…
– Нет, уход от реальности - это не странность интеллектуала, это вместо черного хлеба в протянутую руку положена пустота.
– Простите, почему вы не пьете? Сердце? Ерунда. Как говорят врачи, коньяк расширяет сосуды.
– Вам положить селедочку в собственном, так сказать, соку? Прошу. В этом доме чувствуется связь с "Арагви". Не подумал бы, что Георгий Лаврентьевич в некотором роде гурман, гастроном.
– О, это его жена! Не брякните вслух: старик слишком серьезен для подобного юмора.
– Да, после этих испытаний цепь разрушений в физическом мире началась!..
– Ну что вы мне, господи боже мой, одно и то же талдычите, именно талдычите! Кто вам сказал? Двадцатый век - это еще и переоценка ценностей нравственного порядка! И век небывалой ответственности перед будущими поколениями.
– Атомная бомба, профессор?
– Не только, не только.
– Ваша статья? В каком журнале? Нет, я же ответил: я не занимаюсь рыбной ловлей. Не занимаюсь. Мне некогда, коллега, удить рыбок. О чем вы, право? Какие там еще спиннинги? Понятия не имею!
– Простите, как вы сказали, - наш институт должен помнить о реальной истории? Что значит "реальной"? И что значит "помнить"?
– Наука, лишенная правды, - вдова. Я это хотел вам напомнить.
– Но вдова тоже надеется выйти замуж. Не всегда. А все-таки…
– От этого брака часто не бывает детей.
– Послушайте, вы опять? При чем тут спиннинги?
– Минуточку, вы, кажется, погрузили свой рукав в мой салат. Ха-ха! Пожалуйста. Вот салфетка, коллега.
– Натуралисты утверждали, что знают о человеке все, мы должны говорить: когда-нибудь узнаем все! Теория наследственности - второе великое открытие после открытия энергии, а мы эту теорию считали чепухой, лженаукой.
– … И академик Волобуев ищет не науку в себе, а себя в науке.
– Да, да, на каждом квадратном километре будет жить семья из четырех человек. Пятьдесят миллиардов людей заселят землю!
– Знаете, слушая вас, я вспомнил пресловутого Мальтуса.
– А вы, профессор, занимаетесь рыбной ловлей? Или и вам спиннинги ни к чему? Рыбная ловля - невеста на выданье! Все остальное ни к чему, поверьте!
– Критерий истины - мораль, вы говорите? А что же критерий морали?
– Истина.
– Не понимаю. Сколько же Георгию Лаврентьевичу стукнуло? Шестьдесят пять? Не круглая дата. А, тридцать лет преподавательской и научной деятельности! Тогда я хочу сказать тост.
– Уже говорили. Много говорили. Подождите несколько.
Звуки смешанного разговора, смех с разных концов стола, все эти обрывки фраз, серьезных и несерьезных умозаключений, голоса гостей хаотично жужжали, колыхались в столовой. После первых же рюмок потянулись дымки папирос, задвигались над столом покрасневшие лица, стали расстегиваться пуговицы, незаметно распускались узлы галстуков, и теперь исчезла натянутость, заметная при съезде гостей, при пожатии рук, при пустопорожних вопросах о здоровье, о жаре, о детях, при необходимых замечаниях о том, что Ольга Сергеевна и "наш" выглядят великолепно, исчезла та обязательность и необязательность ничего не значащей вежливости, когда воспитанному человеку надо выказывать принятое в этих случаях внимание.