– Остановись с излияниями, – сказал Андрей. – Побереги лирику для козочки. Хорошо. Давай зайдем на часик. Кстати, я не был здесь года три, четыре.
В большом зале, уже шумном в этот час, залитом хрустальным сиянием люстр, пропахшем духами, терпкостью хороших сигарет, сладкой кислотой шампанского, они сели за столик у окна. С белейшей скатерти молниеносным жестом факира была убрана официантом табличка «Зарезервировано» – и аристократически воспитанный человек неопределенных лет в черной паре и ослепительной манишке, в меру скупо улыбающийся, напоминая персонаж английского фильма о светской жизни, едва приветливым поклоном поздоровался с Христофоровым.
– Рад вас видеть, господин Христофоров, снова у нас.
– Видимо, – отозвался Христофоров. – Ветры приходят на круги…
– Зная вашу любовь к шампанскому, хочу предложить французское, полусухое. Прекрасно освежает.
– Вы наблюдательны, – оживился Христофоров, приятельским взглядом намекая на свою вчерашнюю шалость. – Начнем с шампанского. Во имя освежения.
Минуты через три официант с достоинством принес завернутую в салфетку бутылку, раскупорил с беззвучным хлопком, разлил шампанское по бокалам, почтительно спросил:
– Как вы чувствуете себя, Ким Алексеевич? Вы вчера хорошо доехали домой?
– Доехал отлично, как в состоянии невесомости. Самочувствие лучшего не надобно, ибо найдутся завистники. Андрюша, процветай! – Христофоров чокнулся с Андреем, выпил шампанское, как воду, и взял поданную карту-меню, поинтересовался в свою очередь: – А как вы, Петр Степанович? Как жена? Как ребятенки?
– Благодарю. Прекрасно. Посмотрите меню. Я подойду через минуту. Ребятенков, Ким Алексеевич, у меня нет.
– Ах, дубина! Был вчера сильно под булдой и насчет деток фантастично перепутал, от, ишак коломенский!
Христофоров постучал себя по лбу, сунул меню Андрею, посоветовал не стесняться в выборе блюд, так как доллары жалеть не собирается и разорит американцев к чертовой матери. Затем вынул расческу, стал энергично причесывать редеющие рыжие волосы, после чего повернулся к окну, со всей силой подул на расческу, прицельно смеживая коричневые ресницы:
– Летят, как осенние листья. Не исключено, скоро буду гол, как тыл у павиана. На почве стрессов от семейной жизни. Фотографии буду подписывать псевдонимом:
«Великий лысый».
Он налил в бокалы и озадаченно подвигал светлыми бровями:
– Андрюша, ты манкируешь, не допиваешь до дна. Не побывал ли ты в монастыре кармелиток?
– Какой гувернер учил тебя причесываться за столом? Кто тебя учил хорошему тону? – сказал шутливо Андрей. – Знаменитый фоторепортер, к тому же еще недавно женатый, а ведешь себя не вполне прилично. Устроил в перовоклассном ресторане парикмахерскую и пьешь шампанское, как газировку. Нет, ты не обучался ни в Кембридже, ни в Оксфорде.