– Правда?! – воскликнула миссис Мойнигэн.
– Ну, – протянул Говард, – одно я вам могу сказать наверняка. Не важно, кто написал эти картины, они очень хороши. Великолепна проработка деталей. Ты согласен, Джейсон?
Художник промолчал.
– Миссис Мойнигэн сама их нарисовала, – сказал мистер Мойнигэн. – Она выставляется в нескольких галереях города.
– В этом я уверен, – отозвался Касалкин. – Но вот Биглер… Я и о нем не слышал. Он что, тоже был карпатским рабом?
Говард бросил ему подчеркнуто резкий взгляд, будто он оскорбил картины миссис Мойнигэн.
– Мне бы хотелось про это послушать, – сказала хозяйка, возможно, слишком скромная, чтобы продолжать разговор о собственном творчестве. Говард поймал себя на том, что она ему нравится. Было в ней что-то большое, округлое и щедрое.
– Повторите, как звали того медиума? – попросила она. – Мне бы хотелось прочесть ее книгу.
Говард порылся в памяти, но имени вспомнить не смог, ведь, если уж на то пошло, он на ходу его придумал.
– Родия Дейвис, – пришла ему на помощь Сильвия. – Ты так, кажется, сказал, правда, Говард? Может, ты сможешь завтра найти миссис Мойнигэн экземпляр. – Она широко ему улыбнулась и сообщила миссис Мойнигэн: – Говард – племянник моего отца. Он Бартон.
– Неужели? Вашего дядю страшно недопонимают, – сказала она Говарду. – Его музей привидений был потрясающим местом! Люди, наделенные истинным даром, всегда страдают в обществе, которым заправляют алчность и цинизм.
– Вот уж это-то святая правда, – печально кивнул Горноласка.
Мистер Мойнигэн осушил свой стакан.
– Миссис Мойнигэн сама медиум.
– Правда? – спросил как будто с искренним воодушевлением Горноласка.
Касалкин и Джейсон сидели молча, словно не решались открыть рот.
– Она вступает в контакт с существом, известным только как «Чет», – серьезно сказал бородач и оглядел собравшихся, будто ожидал, что кто-то станет ему возражать. – Он сегодня был здесь, в этой самой комнате. Не в своем материальном теле, конечно. С нами была его астральная проекция.
– Он знаком с карпаткой Говарда? – спросил Касалкин.
– Сегодня он говорил с нами почти двадцать минут, – не обращая на него внимания, сказала Сильвия.
Касалкин тихонько фыркнул.
– Какие-нибудь наводки для игры на бирже?
– Честертон! – одернул его, слегка нахмурясь, Говард и, повернувшись к бородачу, сделал быстрый жест, изображая перепившего, потом подмигнул и встряхнул головой.
– Ах вот как! – в свою очередь, тряхнул головой бородач. Горноласка взглянул на часы:
– Будь я проклят! Почти половина двенадцатого! Нам правда пора идти. Большое спасибо за вино.