– Сюда.
Я вошел за Панамой и Генри в небольшую комнатку с двуспальной кроватью, телевизором и шкафом. На кровати лежали книги. Панама королевским жестом указал на них подбородком, и я смахнул книги на пол.
– Мило пахнет, – заметила Гомер.
– Да, – вставил Ленни.
– Положи покрывало.
Я повиновался. Панама уложил Генри на кровать. Она улыбалась. Он укрыл ее до подбородка и обернулся ко мне.
– Зря вы ее сюда привезли.
– Все как раз наоборот, – поправил я. – Не я ее сюда привез, а она меня.
Я объяснил насчет Вильямса и рассказал, как я преследовал его по всей стране. Опустил, где взял пластинку, однако Панама догадался по моим небесно-голубым брюкам с одной полосой.
– Ренегат Бюро. Здесь вам не место, Шапиро.
– Замечательно, – согласился я. – Меня не интересуете ни вы, ни ваши александрийцы. Я только хочу свою пластинку, а потом вернуться в Нью-Йорк и получить обратно работу. У меня еще неделя до октябрьского учета.
– Вы принимаете желаемое за действительное, – заявил Панама.
– Что именно?
– Всё. Пошли, я покажу вам.
Он провел меня в следующую комнату. Кровать и шкаф ломились от книг, компактов, картин маслом и репродукций, старых обложек, фильмов, видео.
В следующей комнате то же самое плюс садовая скульптура (святой с птицей) в углу и сваливающиеся с кровати книги и компакты.
И в следующей. И в следующей.
Все комнаты открыты, и в каждой книги, компакт-диски, музыка, картины, записи и даже пластинки – стопкой на кровати, рассыпанные по полу, засунутые в ванну, вываливающиеся из платяного шкафа.
Много в некоторых, мало в других. Мы стояли у перил, и Панама махнул рукой в сторону, потом вверх, потом вниз, будто он владел всем этим, хотя на самом деле так оно и было.
– «Миллениум» – большое здание, – сказал он. – Все, что сохранили александрийцы, – здесь. Пока.
Он рассказал, что бывшее казино состоит из двадцати четырех этажей и двадцати четырех комнат на каждом из них. Таким образом, выходило пятьсот семьдесят шесть комнат. И недели не хватит, чтобы все их обойти. Но зачем, собственно, все?
– Кто приносит старье наверх? – осведомился я.
– Я. Только я.
– Где новые поступления? Моя пластинка прибыла несколько дней назад. Она из последних.
– Слово «последний» приобретает здесь иной смысл, – заявил Панама. – Вегас вне времени. Нам постоянно приходят новые поступления, по крайней мере приходили, и у меня не хватает времени раскладывать их или сортировать.
– А что же остальные александрийцы?
– Я здесь один.
– А Генри? А Боб?
– Индеец Боб? Тот, которого она знала?
– Боб снаружи, – пояснил я. – В грузовике. Он мертв.